- Я никогда не считала тебя плюшевым, Клаус. Я не настолько глупа. И нет, мне не жаль Элизабет. Честно говоря, мне нравится, когда она злится, - я говорю совсем тихо, ты же улыбаешься, кладешь одну руку мне на спину, заставляя еще ближе прижаться к тебе, не оставляя между нашими телами и дюйма.
- И кто тут еще жестокий. Маленькая злюка, - я не успеваю ничего ответить, потому что ты накрываешь мои губы своими, резким движением скидываешь со столика, стоящего рядом, стакан с виски и книгу, которую я читала. Ты обхватываешь меня за бедра и усаживаешь на него, яростно покрывая шею чередой поцелуев, оставляя багровые следы, метки, свидетельствующие об исключительно твоем праве на обладание моим телом. Ты срываешь платье небрежно, не трудясь возиться с десятком мелких пуговок на спине, и они громко стучат, падая на деревянную поверхность столика и мрамор пола. Когда я остаюсь в одном белье, ты немного отстраняешься, смотришь на меня задумчиво, и я, стараясь чтобы голос звучал иронично, интересуюсь:
- Снова планируешь просто уложить меня спать?
- Нет. Совсем нет, - ты отрицательно покачиваешь головой, как-то рассеяно улыбаешься и целуешь меня. На этот раз трепетно, едва касаясь. Впрочем, нежность длиться недолго, спустя мгновение наши объятия снова становятся безумными, яростными. Последняя моя связная мысль касается нашего недавнего разговора и обещанных тобою перемен. Я их не замечаю, ты как прежде разный и непонятный. Может быть, так лучше.
***
С каждым днем обстановка в нашем доме накаляется все сильнее. Элизабет принимает все более кардинальные меры, чтобы завоевать твое внимание. В этом ей активно помогает Ребекка, постоянно упрашивая тебя ездить с ними на прогулки и проводить совместно едва ли не целые дни. Твоя сестра достойная драматическая актриса и талантливейший манипулятор, ведь всякий раз, когда ты отказываешь ей в очередной нелепой просьбе или - упаси Боже! - проводишь время со мной, она устраивает такой жалостливый спектакль, что мне остается лишь завидовать столь отточенному мастерству привлекать внимание. Ребекка - твоя слабость. Ты не отрицаешь этого, а я не могу тебя винить, я еще очень хорошо помню, что такое болезненная зависимость и желание угодить любой ценой, как было когда-то у меня с Деймоном.
Вчера мы поссорились из-за какого-то нелепого пустяка, поэтому утром, когда я спускаюсь на первый этаж, ты даже не поворачиваешь ко мне головы, о чем-то увлеченно разговаривая с Элизабет. Она улыбается и держит руку у тебя на колене. Возможно, я бы посмеялась над такой явной детской демонстрацией, как с твоей, так и с ее стороны, если бы это не было настолько неприятно и обидно. Никогда мы с тобой не научимся решать проблемы мирно, не пытаясь в ответ сделать друг другу больно. Никогда.
Я молча прохожу мимо, а спустя полчаса узнаю у Блайт, что ты вместе с сестрой и ее подружкой уехал куда-то на целый день. Обида больно клокочет в горле, жжется в сердце и печет невыплаканными слезами, поэтому я спешу скрыться в темной библиотеке, где можно сесть в уголке, прижать колени в груди и в очередной раз молча зализать раны.
***
Наступает вечер. Я определяю это, наблюдая за уже совсем короткими солнечными лучами, которые изредка попадают в комнату сквозь зазоры в задернутых шторах. Я бросила попытки читать уже давно, мысли не дают сосредоточиться, поэтому провожу весь день в тягучем и праздном безделье.
- Не помешал? - я вздрагиваю, застигнутая врасплох, поворачиваю голову и встречаюсь взглядом с Элайджей. Его тоже не было весь день, и теперь я радостно улыбаюсь, ощущая, как медленно с моего тела стекает напряжение, заменяясь спокойствием и умиротворением.
- Конечно, нет. Что там с домом? Узнал? - У Ребекки день рождение через пять дней. Не знаю, какое тысячелетие ей исполняется, но это какой-то очень важный юбилей, плюс к этому тебе хочется сделать праздник грандиозным, учитывая, что несколько десятилетий твоя сестрица была не в состоянии ничего отмечать. Я знаю, что ты и твои братья решили подарить ей дом или же, правильнее сказать, очень-очень большой дом в Тулузе - городе, который ей так нравится. Именно по этому поводу сегодня отсутствовал Элайджа.
- Хорошо. Он большой, дорогой и кричаще-вульгарный. Сестра будет в восторге, - я усмехаюсь, немного двигаясь и давая Элайдже место на небольшом диване. Как только он садится, я кладу голову ему на плечо. Сейчас я уже спокойна, зная, что твой брат никогда не оттолкнет меня, а вот месяц назад, когда я впервые так сделала, я даже боялась дышать, потому что опасалась, что Элайджа неправильно поймет, посчитает, что я чересчур перехожу границы нашей хрупкой дружбы. Но он продолжил разговор, как ни в чем не бывало, давая мне разрешение в такие редкие моменты вспоминать, что такое человеческая теплота, дружеское участие и забота. - Завтра утром мы с Никлаусом едем смотреть его. Нас не будет один день. - Я понимающе киваю, потому что знала о ваших планах уехать уже несколько дней. Мне страшно оставаться в доме с Ребеккой и Элизабет, потому что Кола никогда невозможно застать, а Финн чересчур редко обращает внимание на происходящее кругом, поэтому в случае, если меня решат разорвать в клочья, мне даже не будет кому помочь. Элайджа несколько раз предлагал поехать с ними, но я отказывалась, потому что, во-первых, ты сам не предлагал мне ничего подобного, а значит считал, что мне не стоит тащиться с вами, а, во-вторых, - в случае, если Ребекке что-то не понравится, не хотелось бы, чтобы она обвинила меня в неудачном выборе ее подарка.
- Уже завтра? Хорошо.
- Ты не передумала? - Элайджа внимательно смотрит на меня, а я только тяжело вздыхаю и отвечаю:
- Ты же знаешь, что нет. Я останусь. Все будет хорошо.
- Что-то произошло пока меня не было?
- С чего ты взял? - Я удивленно приподнимаю голову, смотря Элайдже в глаза. Я ведь считала, что вполне удачно скрыла свою обиду из-за твоего утреннего поведения.
- Хм, скажу банально: я ведь тебя знаю, - я улыбаюсь грустно и позволяю себе еще большую вольность - кладу голову Элайдже на колени. Он и в этот раз не возражает, хотя я знаю, что из-за моего упорного желания иметь хотя бы одного друга, твой брат постоянно ссорится с тобой, окончательно испортив ваши и без того натянутые отношения.
- Все как обычно. Он в очередной раз демонстрирует мне, что может делать все, что вздумается, а мои чувства его не волнуют, - Элайджа не отвечает ничего, и я благодарна ему. Это не та ситуация, в которой стоит проявлять напускное сочувствие или говорить банальное “все будет хорошо”. Он просто медленно гладит меня по плечу, и я не замечаю того момента, когда проваливаюсь в спокойный и безмятежный сон…
***
- До кровати не успели добраться? Или у вас такая идиллия, что и на крохотном диване неплохо? - Я широко распахиваю глаза, первое мгновение не в силах разобрать где я и что происходит. Потом мне удается сфокусировать взгляд на тебе, и я быстро поднимаюсь, осознавая, что ты застал меня спящей на коленях твоего старшего брата. Хотя “застал” звучит неправильно, ведь, в конце концов, мы никогда не делали и даже не задумывались о чем-либо предосудительном.
- Никлаус, ты когда-нибудь научишься думать, перед тем, как говорить? Прожив столько лет, можно было научиться не делать нелогичных, эмоциональных выводов, - Элайджа рассеяно разглаживает брюки, которые измялись из-за меня. Его голос спокоен, уверен, а у меня кровь стынет в жилах, потому что я чудесно знаю, насколько ты не любишь, когда тебя поучают, даже если это делает твой старший брат. И ты действительно сжимаешь кулаки и шипишь сквозь зубы:
- Куколка, в комнату, - это звучит оскорбительно. Как команда собаке. И страшно, до безумия. Потому что я знаю, что не могу ослушаться, ведь будет только хуже. Но и оставить Элайджу расплачиваться за мою ошибку одного я не могу, поэтому шумно втягиваю воздух и тихо бормочу:
- Я не уйду. - Ты оказываешься возле меня за сотую долю секунды, дергаешь за руку с такой силой, что я диву даюсь, как еще все мышцы не разорвались и, приблизив лицо вплотную к моему, произносишь тихо, но очень четко: