Отношения в нашей семьей стабилизировались. Ты простил Ребекку, хотя между вами и ощущается еще холодок недоверия и обиды, но, думаю, со временем это уйдет. Я же в свою очередь постаралась максимально наладить с ней отношения и, кажется, у меня даже получилось. Да и с Колом мы стали друзьями, он оказался не таким самовлюбленным нарциссом, как казалось мне в начале знакомства. Правда Финн уехал еще до моего возвращения в Париж, но я надеялась, что когда мы увидимся вновь, я смогу наладить контакт и полюбить последнего члена твоей, а теперь уже нашей, семьи. Про Элайджу и говорить не стоило. Он стал для меня старшим братом, иногда я удивлялась, что вообще могла раньше существовать без его совета и твердой руки, которой он всегда удерживал меня от ошибок и падений.
Всю весну и начало лета мы провели в Париже впятером: мы с тобой, Кол, Элайджа и Бекка. Пока одним солнечным утром твоя сестра не сделала заявление, что хочет посетить Мистик Фолс. Я чувствовала, как в комнате повисло напряжение, казалось, что электрические разряды проскальзывают в воздухе, концентрируясь вокруг тебя.
- Нет. Это плохая идея, - ты первый нарушил молчание. В твоем голосе слышался металл, я уже и забыла, насколько бескомпромиссным ты можешь быть.
- Ник, но почему? Финн недавно был там, я тоже хочу! Для меня это важно, как ты не понимаешь? В прошлый свой визит в Америку я тебя послушалась, не стала заезжать. Но сейчас поеду! Я решила! - произнеся это, Ребекка встала с дивана, на котором сидела, и быстро ушла, абсолютно не реагируя на твои окрики.
- Начинается! - устало пробормотал ты, прикрывая глаза, как только дверь за твоей сестрой захлопнулась. - Только дашь ей волю, она сразу начинает что-то требовать.
- Клаус, а почему ты… - я хотела спросить, почему ты против поездки Ребекки, но не договорила, перехватив взгляд Элайджи. Я хорошо научилась определять, когда он советовал мне прикусить язык. Я знала, что далеко не все о твоем прошлом мне известно, и не чувствовала, что имею право распрашивать, опасаясь, что это разозлит тебя или сделает больно. Сейчас, видимо, была как раз такая ситуация, о чем твой брат меня и предупредил.
- Никлаус, ты не можешь ей запретить. Я понимаю, что ты не любишь, когда она где-то пропадает надолго…
- Элайджа, она не просто пропадает! Она подставляет и себя, и всех нас, - я ровным счетом ничего не понимала в этом разговоре, но меня хотя бы не просили удалиться - и то хорошо.
- Я поеду с ней. У меня тоже есть дела в Мистик Фолс, - я перевела на Элайджу потрясенный взгляд. Не думала, что он еще помнит о событиях пятилетней давности, я искренне надеялась, что все, произошедшее тогда забыто. Видимо, почувствовав мое напряжение, он улыбнулся и легонько сжал мою ладонь, молчаливо уверяя, что бояться мне нечего.
- Ну тогда и я поеду. Что я буду тут делать со сладкой парочкой? - подмигнув мне, с улыбкой поинтересовался Кол. - Пойду обрадую Бекку, - с этими словами он удалился, насвистывая под нос какую-то непристойную французскую песенку.
Через несколько дней они уехали. Ребекка предложила нам поехать в Тулузу, сменить обстановку. Вот уже два месяца мы здесь. Каждый день мы созваниваемся с Элайджей, Ребеккой и Колом, периодически звонит и Финн, который сейчас в Чикаго с какой-то девушкой, которой, как ты говоришь, он “болеет” уже сотни лет. Ее зовут Сейдж, и Финн счастлив, что, конечно, радует тебя, хотя вида ты не подаешь.
Но сегодня мое настроение испорчено и вернуть мне хорошее расположение духа не могут даже твои поцелуи. Почему-то я никому не могу дозвониться, и это очень нервирует. Если бы Стефан был в Мистик Фолс… Только сейчас я понимаю, что у меня осталось катастрофически мало связей с прошлой жизнью и, если бы не странная пропажа, я бы, наверное, особо не переживала об этом.
- Кэролайн, перестань ты звонить! Что за паника? - ты подходишь сзади, заключаешь меня в кольцо своих рук и целуешь обнаженное плечо. Я знаю, что ты защитишь меня всегда и ото всех, но в данный момент спокойствие не приходит. Наверное, я глупая паникерша, но мне страшно. Такое чувство, что мы с тобой стоим на обрыве, смотрим на многие-многие мили волшебных пейзажей, раскинувшиеся перед нами, настолько поглощены друг другом и нашим воссоединением, что не видим, как под ногами песчинка за песчинкой обсыпается земля, и бездна грозится поглотить нас, уничтожить и раздавить, захоронив в холодных могилах, как мертвецов, которыми мы и являемся. Я чувствую себя так, как будто по венам течет ледяная вода, а не теплая кровь и зябко обхватываю себя руками за плечи.
- Ты ведь не хотел ее отпускать? Ты боялся. Почему? Клаус, есть кто-то или что-то, что может угрожать вам? - мне важно знать. Я ощущаю, как ты замираешь позади меня, как каменная глыба, невольно сжимая ладони на моей талии так, что даже ребра хрустят. Больно, но я не дам тебе знать. Сломай мне хоть каждую кость в теле, только ответь. Я больше не переживу потерь, не смогу начинать все с самого начала. Я так устала страдать.
- Конечно. Многие хотят смерти мне и людям, которые что-то значат для меня. Я убивал и продолжаю убивать. Я никогда не стану относиться к людям, как к братьям нашим меньшим. Ты что планируешь провести со мной очередную душеспасительную беседу? - ты резко отстраняешься от меня, запускаешь ладонь в светлые волосы и переводишь взгляд в окно. Я знаю, Клаус, кто ты. Я не буду тебя менять, хотя, честно говоря, мне больно осознавать, что для тебя смерть - все так же просто и незначительно.
- Нет, я спрашиваю не о тех, кого ты убил. Я спрашиваю есть ли кто-нибудь, кто может причинить вам вред?
- Кэролайн, любое бессмертие условно. Конечно, даже в нашем случае возможно найти лазейку, чтобы уничтожить нас, если сильно захотеть. Но Ребекка не одна, с ней братья. Думаю, что наш разговор не имеет смысла. Я голоден, нужно наведаться в больницу. Не скучай, - ты уходишь так стремительно, что я не успеваю остановить тебя. Ты так и не ответил четко на мой вопрос, поэтому страх только крепнет, разрастается во мне как злокачественная опухоль, селится в каждой клетке и отравляет меня своим ядом.
***
Кровь течет по моим рукам. По контуру вен, собирается лужицами на ладонях и стекает на пол. Я вся в крови, мое белое платье алое. Металлический вкус на языке делает мое лицо маской чудовища из детских страшилок. Я жадно облизываю губы, слизываю багровые потеки с запястий и пальцев. Я животное - безумное и голодное. Я глотаю кровь, не зная, чья она - моя или чужая. Ничего вокруг не видно: только я в освещенном кругу, как злодей, осужденный на смертную казнь. Я знаю, что смерть рядом, но мне плевать. Господь Бог, как же я голодна! Я все пытаюсь насытиться, на белоснежном шелке, в который я облачена, как красные цветы появляются все новые и новые пятна. Расползаются, множатся.
Проходят, кажется, часы безумия, и я наконец-то успокаиваюсь. Все тело такое легкое - так было лишь однажды, в ту последнюю минуту моей человеческой жизни, когда воздуха в легких больше не было, лишь неприятное жжение в горле и ощущение невесомости и полета. Мне хочется спать, и я прикрываю веки, ложась просто в алеющую подо мной лужу. Но сон не приходит, чернота вокруг взрывается молочно-белым светом, и я кричу, срывая связки, ломая ногти, которые погружаю в грязную землю. Кожа покрывается ожогами, скатывается с меня, отрывается лоскутами, оставляя голые мышцы, когда я пытаюсь руками закрыться от света. Я кашляю кровью. Меня тошнит, и у в ушах чей-то безумный крик, предсмертный вой кого-то из тех, кого я убила. В этом звуке мне слышится безумный смех и слово “чудовище”, крик обволакивает меня, проникает в каждую пору, разрывает ткани и клетки, ломает кости, пробивает кожу, как обычную бумагу. Я чувствую, что падаю в темноту. Меня больше нет. Только кровь. Кровь. Кровь…
- Кэролайн! Черт возьми, приди в себя! КЭРОЛАЙН! - я распахиваю глаза, хватаю тебя за шею, сжимаю в стальных объятиях. Чувствую, что из-за напряжения хрупкие фаланги пальцев крошаться с противным скрежетом, а из-под ногтей начинает идти кровь. Но мне все равно. Я готова терпеть любые муки, лишь бы только вновь не видеть недавний сон.