- Знаешь, я тебе позже расскажу, - Эстер улыбается, но в этот раз откровенно неохотно. Видимо, ей не понравилось, что я не проявила должного энтузиазма относительно ее предложения. - А сейчас, с твоего позволения, я удалюсь. Нужно готовиться к приему.
- Да, конечно, - я киваю, как заведенная игрушка, и позволяю себе снять с лица маску идиотского восторга, лишь когда твоя мать выходит в коридор. Черта с два я ей поверю! Она двулична. В этом я теперь уверена.
***
Я стою на пороге своего дома, не решаясь войти внутрь. Все покрыто слоем пыли и в солнечном свете пылинки медленно танцуют, потревоженные легким ветром, ворвавшимся сквозь открытую дверь. Ты отпустил меня одну. Я больше не кукла, просто теперь я привязана к тебе не нитями, словно марионетка к кукловоду, а железными цепями самого прекрасного и страшного одновременно чувства - любовью. Хотя, возможно, такая уступка с твоей стороны не следствие полного доверия, а просто небрежность, ведь сейчас ты слишком занят общением с матерью.
Я тяжело вздыхаю и медленно вхожу. Шаги откликаются гулким эхом, свойственным давно заброшенным домам. Ноги сами несут в комнату мамы, где ничего не изменилось. Удивительно, но даже косметика и сережки лежат на столике, как и годы назад. Лишь запаха больше нет, он первый ушел, изгнанный временем. А раньше здесь пахло фиалками - мамины любимые цветы.
Я несколько минут поглаживаю зеркало, смотря на свое отражение. Говорят, что мы с ней похожи. А я так и не узнала, правда это или нет. Так мало знала о ней, считала, что времени много. В моем случае - вечность. А в ее…
Я не плачу. Дом пуст, мамы здесь нет. Ни в качестве приведения, ни просто по ощущениям, поэтому я еду туда, где смогу просто выговориться. И плевать, что она мне не ответит. Она выслушает, я верю.
***
Я медленно иду по дорожке, вымощенной брусчаткой. Ветер шумит в кронах деревьев едва слышно, в остальном же здесь совершенно спокойно и умиротворенно, и тишину ничего не нарушает. Я не боюсь ни кладбищ, ни мертвых людей. Я и сама мертва, поэтому, наверное, подобные места не вызывают у меня суеверного ужаса, как это бывает у живых.
Возле одной из могил я останавливаюсь. Дженна… Я медленно кладу две розы, купленные заранее, на гранитную плиту с ее инициалами.
- Прости его. И меня прости. Это должна была быть я, Дженна. Не ты. Мне жаль, очень-очень.
Слезы наполняют глаза, поэтому я быстро иду дальше. Мне больше нечего сказать. Ничего не вернет жизнь мертвым, сколько бы слов не было произнесено. Возле маминой могилы я падаю на колени. Чувствую, как острые камешки вспарывают кожу на коленях. Плевать, даже если я залью весь асфальт алым. Я кладу цветы и маме, глажу буквы ее имени.
- Здравствуй, мама. Я сегодня одна к тебе пришла, - слезы срываются с ресниц, стягивают кожу на щеках, и я жалко всхлипываю. Будь проклят мой подростковый максимализм, который помешал мне сказать, как же я ее люблю, когда у меня еще была такая возможность. - Я соскучилась.
Резкий порыв ветра путает мне волосы и заставляет слезиться глаза еще сильнее. Хочется верить, что это знак того, что мама где-то рядом и прощает меня.
- Знаешь, мне плохо в этом городе. Здесь я чужая теперь. Я боюсь. Кажется, что смерть где-то рядом, за спиной. Мама, что мне делать? Как уберечь тех, кого я люблю?
Я, наверное, слишком эмоциональна, но мне действительно кажется, что кто-то заключает меня в теплые и успокаивающие объятия. Быть может, это и безумие, но разве грешно верить, что близкие люди, словно ангелы-хранители, сопровождают тебя и берегут? Мне хочется в это верить.
- Спасибо. Я тебя люблю, - я улыбаюсь сквозь слезы и перевожу взгляд на небо. Странно, уже закат. Ярко-алый. Как разводы крови на воде.
***
Черт, все же стоило вернуться раньше! Весь первый этаж уже украшен свечами и букетами экзотических цветов, а до прихода гостей осталось меньше часа. Ребекка, с которой я пересеклась в холле, пригрозила мне, что если я сейчас не начну собираться, она начнет одевать меня лично.
Вот теперь я перебираю платья и корю себя, что почти не привезла багаж из Франции. Ничего из одежды совершенно не подходит для этого чертового приема. Может не идти? А что, мысль заманчивая!
- Как ты? - я испуганно вскрикиваю, ощутив руки на талии, но почти мгновенно успокаиваюсь. Пора бы привыкнуть к твоей привычке подкрадываться бесшумно.
- Нормально, если не считать того, что мне нечего надеть. Может я не пойду? Ты извинишься за меня перед матерью? - я разворачиваюсь к тебе лицом, кладу ладони на грудь, уже обтянутую тканью элегантного фрака, и делаю умоляющий взгляд.
- Нет, Кэролайн. Мы пойдем. Платье на кровати, - я перевожу взгляд в указанном тобой направлении. Действительно, на белоснежных простынях красный шелк наряда выглядит роскошно.
- Красное? Помнится, ты говорил недавно Ребекке, что это цвет дешевых проституток.
- В том платье у Ребекки вываливалось все, что только можно. Это же вполне приличное, - ты улыбаешься и, легко хлопнув меня по ягодицам, подталкиваешь к кровати. - Поспеши.
- Стараюсь, - произношу я ворчливо, на ходу стягивая футболку и откидывая ее в кресло. - Когда ты его купил?
- Мы днем ездили по магазинам. Матери необходимо было подобрать более современный гардероб. Я так и знал, что ты не успеешь ничего купить, поэтому перестраховался, - напоминание об Эстер воскрешает в моей памяти наш утренний разговор, и мое настроение еще сильнее ухудшается. Впрочем, не буду сейчас играть в обиду, я чувствую, что нам нужно держаться вместе и не позволять никому и ничему нас поссорить. Особенно твоей матери.
- Ясно. Ладно, помоги застегнуть, - я перекидываю волосы вперед, обнажая спину. Чувствую, как ловко твои пальцы справляются с россыпью пуговок, иногда касаясь кожи. Каждое прикосновение посылают по телу нервный импульс, а в животе скручивается желание. Я бы, честно говоря, с огромным удовольствием сейчас бы сняла все эти тряпки и набросилась на тебя с поцелуями, но, увы, это невозможно.
- Готово.
- Спасибо.
- Я зайду за тобой через полчаса. Ничего не бойся, - ты шутливо щелкаешь меня по носу, целуешь так медленно и сладко и, резко отстранившись, уходишь.
***
- Готова? - мы стоим на самой верхушке лестницы. Ты держишь меня под руку, а я стараюсь перебороть чувство дежа вю. Так уже было.
- Да, - я киваю, распрямляю плечи и делаю первый шаг. Мы вместе, а значит со всем справимся, все переживем.
========== Глава 46.2. Dance Macabre ==========
В этот раз я не отвожу взгляда от знакомых, стоящих в холле. Наоборот приподнимаю подбородок, распрямляю плечи и расплываюсь в лучезарной улыбке. Это благодаря тебе я научилась чувствовать себя уверенно. Теперь я уже не та мисс Мистик Фолс, которая считала себя недостойной этого звания, втайне восторгаясь Еленой, которую все любили. Которую любил Деймон, как бы я не пыталась привлечь его внимание. Это ты научил меня верить в саму себя. Я знаю, что ты поддержишь меня, даже если я оступлюсь.
А потом следует череда долгих приветствий, фальшивой радости и однообразных вопросов. И я справляюсь с ролью радушной хозяйки на ура, до тех пор, пока к нам с тобой не подходит Бонни под руку с Джереми.
- Кэролайн, привет! Рад видеть тебя!
- Привет, Джер! Как же ты вырос, - я целую брата Елены в щеку. Не могу испытывать по отношению к нему злость, ведь помню его еще маленьким мальчиком. Перевожу взгляд на Бонни. Интересно, что она испытывает после того, как едва не убила меня? Наверное, лишь сожалеет, что я все еще жива. - Здравствуй, Бонни.
- Привет, Кэролайн, - тихо произносит она. Чувствую себя неловко и инстинктивно придвигаюсь поближе к тебе. Ты обхватываешь меня за талию - крепко и властно, что-то говоришь Джереми, но я не прислушиваюсь, рассеянно осматривая зал. Говорить с малознакомыми людьми легче, чем с теми, кого я любила, поэтому я не участвую в беседе.
А спустя мгновение вижу их. Деймон обнимает Елену за талию и, склонившись совсем близко, что-то шепчет ей на ухо. Они кажутся напряженными, им явно не по себе. Как-то мельком отмечаю, что Деймон совершенно не изменился, а вот Елена кажется уже совсем взрослой: вся подростковая угловатость исчезла, теперь она еще более красива. Возможно, мне стоит ревновать. Не Деймона, уже нет. Просто по-женски, по инерции, как когда-то в прошлом. Но ничего подобного я не ощущаю. Единственные чувства, которые я испытываю, смотря на них - любопытство, легкая щемящая тоска и обида за Стефана, который еще, вполне возможно, любит Елену.