- Тогда ты приезжай. В Чикаго. Елена будет рада. Продумаем все и, возможно, совместными усилиями наконец-то установим настоящий мир. Мы поможем тебе, а ты нам. В конце концов, я не планирую прятаться до конца жизни, я хочу вернуться в свой дом.
- Но… - а как же ты? Я не расскажу тебе о смерти Кола. Не расскажу, что, возможно, сейчас уже нет в живых и Элайджи, и Ребекки. В конце концов, иногда вы месяцами не созваниваетесь - когда за плечами столетия, это кажется ничтожно малым сроком. Значит у тебя не вызовет никаких подозрений, если они не будут отвечать на звонки. А за то время я смогу что-нибудь придумать, быть может даже спасу их всех и, вместе с тем, не буду подвергать тебя риску. План кажется таким простым. Если, конечно, забыть о десятках трудностей, которые наверняка возникнут. Впрочем, плевать. Я ставлю на кон все. Пришла пора сыграть по крупному, правда? Дай Бог, чтобы я не просчиталась… - Я приеду. Мы обязательно что-нибудь придумаем. Мы должны.
Я не дожидаюсь ответа, отключаясь. Наверное, я полнейшая дура, если думаю, что смогу все решить сама и уберечь тебя от опасности. Кто я такая? По сравнению с тобой я еще совсем ребенок и, конечно, не в силах справиться с теми угрозами, которые наверняка будут поджидать меня в Мистик Фолс. Но любовь оправдывает любую глупость, даже самый нелепый риск. Если нам суждено погибнуть, я хочу быть первой. Только бы не видеть твою смерть. Я не могу иначе, Клаус. Прости.
***
- Ты давно проснулась? - легко целуешь меня в висок, заключая в кольцо рук. Ты все еще сонный, теплый и растрепаный, сейчас легко представить, что ты живой человек, и в твоей груди размеренно бьется сердце.
- Несколько часов назад, - я улыбаюсь. Старательно так, чтобы не вызвать ни единого подозрения. Я уже позвонила в аэропорт и заказала билет на ночной рейс. У нас с тобой еще день впереди, и я не омрачу его кислой физиономией. - Я жутко волнуюсь.
- Это я должен волноваться, но никак не ты, - короткий поцелуй в губы, а потом хриплым, соблазнительным шепотом куда-то в изгиб плеча: - Может, ну ее, эту выставку? Я могу придумать для нас куда более интересное занятие, - ты проводишь языком по ключице, и мне даже удается совершенно искренне рассмеяться.
- Даже не пытайся! Я два месяца к ней готовилась! Я выучила все имена самых известных японских художников, я разослала приглашения, я арендовала зал, я вчера весь день лично следила за тем, чтобы все выглядело гармонично! А ты хочешь, чтобы мои старания пошли насмарку?
- Напомни, зачем тебе это надо? - ты морщишь нос и тяжело вздыхаешь, но я-то знаю, что тебе приятно мое внимание к твоему творчеству.
- Потому что ты талантливый. Потому что достоин этого. Потому что мне приятно делать это для тебя. Потому что я знаю, что твои картины значат для тебя и хочу, чтобы ты не боялся показывать кусочек души людям. Не все, Клаус, хотят причинить боль. Не все, - я ощущаю, что зря затеяла этот разговор. Это ведь такое лукавство - улыбаться, когда хочется рыдать. Но я улыбаюсь. Широко, наигранно. Больно. Улыбка сквозь слезы - она всегда такая тяжелая, как будто задыхаешься, как будто все силы ушли на это притворство. Но я потерплю. Ради тебя - все что угодно.
- Ладно-ладно. Вижу, что в красноречии ты практиковалась. Ну, тогда поспеши, если не хочешь опоздать. Куда же я без своей музы? - я согласно киваю и быстро направляюсь к комнате. Но возле двери замираю, а потом резко разворачиваюсь на носочках и уже через секунду оказываюсь в твоих объятиях. Прячу лицо у тебя на груди, отчаянно сжимаю пальцы на плечах и запоминаю… Запах, ритм дыхания, теплоту и ощущение безопасности… Как же мне будет этого не хватать!
- Я так тебя люблю, - одними губами произношу, без звука. Но ты, кажется, даже так способен услышать. Просто почувствовать.
- Эй, куколка, все хорошо? - ты ласково гладишь меня по волосам и спине. Я же отчаянно заставляю себя держаться. Плакать можно будет потом. Не сейчас.
- Да, все хорошо, - поднимаю голову, улыбаюсь. Ты веришь мне, Клаус? Веришь… - Я пойду собираться. Я хочу, чтобы этот день был особенным.
Я съезжаю по двери на пол сразу же, как только захожу в комнату. Горло перехватывает спазмами, и я знаю, что если позволю себе хотя бы одну слезинку, то уже не смогу остановить рыданий. Нельзя! Я должна обмануть тебя. Прости, Клаус. Прости…
***
Выставка превосходит все мои ожидания. Я испытываю настоящую эйфорию, наблюдая за тем, как ты разговариваешь с гостями, иногда находя меня взглядом. В ответ лишь ободряюще киваю, давая понять, что я рядом, что все хорошо и не обязательно внушать кому-то для того, чтобы твой талант оценили. Мне приятно осознавать, что ты потихоньку начинаешь доверять людям, иногда позволяя себе снять маску и показать истинное лицо. Хочется верить, что в этих метаморфозах, произошедших с тобой, я играю не последнюю роль.
- О чем думаешь? - я даже не вздрагиваю, ощутив невесомое прикосновение к пояснице. Привыкла, наверное, что ты в любой момент можешь оказаться поблизости.
- О том, что я потрясающий организатор.
- С этим не поспоришь, - ты улыбаешься и целуешь меня в щеку. - Я уже со всеми поздоровался и поговорил. Думаю, нам можно незаметно ускользнуть. Это, конечно, все прекрасно, ну уж очень утомительно.
- Да, через минуту, - согласно киваю, переводя взгляд на свой собственный портрет. Один из многих, конечно. Но именно его я решила вывесить. Не знаю почему, это было интуитивное решение. Быть может он единственный, где я не выгляжу семнадцатилетней девчонкой, где видно, сколько всего мы пережили вместе. Выражение глаз, изгиб губ, едва заметная морщинка на переносице, нервно закушенная губа - десятки нюансов, которые отпечатались на моем лице за последнее десятилетие. Я не помню, о чем думала, когда ты писал эту картину. Но знаю, что если бы ты взялся рисовать меня сегодня, я бы выглядела так же - смесь счастья и горечи в одном человеке.
- Ты выбрала ее… Странно, - ты задумчиво склоняешь голову, рассматривая полотно придирчивым взглядом. Мне ли не знать, насколько ты самокритичен. Готова спорить, что сейчас ты выискиваешь недостатки, отмечая неверные полутона и кривые, на твой взгляд, линии.
- Мне она нравится. Я на ней выгляжу старше. В моем возрасте оставаться подростком просто нелепо, но, увы, я ничего не могу изменить, - я пожимаю плечами, рассеяно кивая на чье-то приветствие.
- Ты рано завела речь о возрасте, Кэролайн, - ты хмыкаешь, подхватывая меня под локоть. - Вот когда тебе будет хотя бы несколько сотен лет, тогда и поговорим.
Я улыбаюсь. Снова улыбаюсь, хотя кажется, будто тонкая кожа на губах просто потрескается от напряжения. Вот уже четыре года мы не обсуждаем условия нашей старой сделки. Я хочу быть с тобой, это настолько очевидно, и я всегда думаю, что через четыре месяца, в роковой день нашего предполагаемого расставания, мы просто посмеемся с тобой. Выпьем по бокалу шампанского, вспомним самые яркие - только приятные, конечно! - моменты и будем вместе еще сотни и тысячи лет. Вечность. Пока мир существует. Правда ведь, Клаус? Так ведь будет, когда я вернусь. Если я вернусь… А если нет - я надеюсь, что тебе хватит сил простить меня.
***
Время утекает, как вода сквозь пальцы. На город опускается ночь, и я завороженно слежу за звездами. Через несколько часов мне нужно уехать. Я ничего не возьму с собой, просто тихо уйду, когда ты уснешь. Знаю, что рискую, потому что ты, вполне возможно, отправишься искать меня в Мистик Фолс, и тогда вся моя конспирация рассыпется в пыль. Но я почему-то думаю, что туда ты поедешь в последнюю очередь. Слишком часто за четыре года ты слышал от меня, что я больше туда не вернусь, что мне там плохо и больше моя родина не там. Кроме того, мой отъезд наверняка причинит тебе боль и демонстрировать ее семье ты не будешь, ты сознательно отдалишься от них в этот период, что мне только на руку. А быть может ты и вовсе не будешь меня искать, Клаус… Уж я-то постараюсь.
- Ты сегодня весь день задумчивая, - подходишь со спины, кладешь голову мне на плечо, покрывая чередой коротких поцелуев шею. Руки сцепляешь на животе, и я накрываю их своими ладонями. Я так скучаю, уже заранее мучаясь предстоящей разлукой.