— Я вообще-то в порядке. Одна доза «Гиро», и я встану на ноги.
— Никаких стимуляторов, — категорично ответила она, запихивая мне следующую ложку. — Специальная диета и отдых, а под конец дня — снотворное. Распоряжение доктора.
— А что со мной?
— Истощение, длительное голодание, цинга в начальной стадии. А кроме того, чесотка и вши — но с этими бедами мы уже справились. Теперь ты все знаешь, но если скажешь доктору, что это я проболталась, мне придется сказать, что ты врешь. Перевернись.
Я перевернулся на живот, и она стала менять повязки. Оказалось, у меня полно воспалившихся болячек. Подумав о том, что она сказала, я попытался вспомнить, как жил при хозяине.
— Не дрожи, — сказала она. — Что, плохие воспоминания?
— Нет, все в порядке, — ответил я.
Насколько я помнил, есть мне доводилось не чаще чем раз в два или три дня. Мыться? Вспомнить бы… Нет, за это время я вообще не мылся! Брился, правда, каждый день и надевал свежую сорочку: хозяин понимал, что этого требовали условия «маскарада». Но зато ботинки я не снимал с тех самых пор, как украл их на старой базе, а они еще вдобавок и малы были.
— Что у меня с ногами? — спросил я.
— Слишком много будешь знать, скоро состаришься, — ответила Дорис.
Вообще-то я люблю сиделок: они всегда спокойны, общительны и терпеливы. Ночной сестре, мисс Бриггс, с ее лошадиной физиономией до Дорис было, конечно, далеко. Она носила такой же наряд из музыкальной комедии, в каком щеголяла Дорис, но никаких шуточек по этому поводу себе не позволяла, и походка у нее была как у гренадера. У Дорис, слава богу, при ходьбе все очаровательно подпрыгивало.
Ночью я проснулся от какого-то кошмара, но мисс Бриггс отказалась дать мне вторую таблетку снотворного, хотя и согласилась, чтобы убить время, сыграть со мной в покер. Выиграла у меня половину месячного жалования. Я пытался узнать у нее что-нибудь о Президенте, но это оказалось невозможным. Она делала вид, что вообще ничего не знает о паразитах и летающих тарелках, хотя наряд ее объяснялся только одной причиной.
Тогда я спросил, что передают в новостях. Она ответила, что была слишком занята и ничего не видела, а когда я попросил поставить мне в комнату стереовизор, сказала, что нужно будет спросить у доктора, который прописал мне «полный покой». Я поинтересовался, когда смогу увидеть этого самого доктора, но тут раздался сигнал вызова, и она ушла.
Я сразу подтасовал колоду, чтобы ей достались хорошие карты, не требующие прикупа, — так мне не пришлось бы передергивать.
Позже я уснул и проснулся, лишь когда мисс Бриггс принесла мокрую марлю, чтобы я умылся, и хлопнула ею меня по лицу. Затем она помогла мне приготовиться к завтраку, который принесла уже Дорис. За едой я пытался выведать у нее какие-нибудь новости, но так же, как и с мисс Бриггс, ничего не добился. Сиделки порой ведут себя так, будто работают не в больнице, а в яслях для умственно отсталых детей.
После завтрака заглянул Дэвидсон.
— Мне сказали, что ты здесь. — На нем были только шорты и ничего больше, если не считать бинтовой повязки на левой руке.
— Это уже больше, чем сказали мне, — пожаловался я. — Что у тебя с рукой?
— Пчела ужалила.
Он явно не хотел говорить, при каких обстоятельствах его полоснули из лучемета, — что ж, его дело.
— Вчера здесь был Старик. Вылетел отсюда пулей. Ты его после этого видел?
— Видел.
— И что?
— Все нормально. Сам-то как? Психологи уже допустили тебя к секретным материалам?
— А что, кто-то во мне сомневается?
— Спрашиваешь! Бедняга Джарвис так и не оклемался.
— Серьезно? — Почему-то мысль о Джарвисе не приходила мне до сих пор в голову. — И как он сейчас?
— Никак. Впал в коматозное состояние и умер. Через день после твоего побега. В смысле, после того как тебя захватили. — Дэвидсон смерил меня взглядом. — У тебя здоровья, видно, хоть отбавляй.
Я, однако, совсем этого не чувствовал. Накатила слабость, и я заморгал, борясь с подступающими слезами. Дэвидсон сделал вид, что ничего не заметил.
— Видел бы ты, что тут было, когда ты смылся! Старик рванул за тобой, если можно так выразиться, в одном пистолете и насупленных бровях. И наверно, поймал бы, да полиция помешала, и пришлось его самого выручать. — Дэвидсон ухмыльнулся.
Я слабо улыбнулся в ответ. Было в этой сцене что-то одновременно возвышенное и комичное: Старик в чем мать родила несется спасать мир от смертельной опасности.
— Жаль, я не видел. А что еще случилось в последнее время?
Дэвидсон пристально посмотрел на меня и сказал: