В Китае даже не проводятся федеральные выборы. Убрав ограничения на срок полномочий из конституции Китая, президент Си Цзиньпин может, предположительно, служить всю жизнь, никогда не отвечая перед своими избирателями. Китай, безусловно, наиболее далек от демократии в ее обычном понимании. Ему не хватает ключевых характеристик демократии, как ее определяет Организация Объединенных Наций. Он является однопартийным государством на протяжении семидесяти лет, в нем отсутствует фирменное разделение властей, характерное для демократии.
Даже на местных выборах отсутствуют конкурентоспособные оппозиционные кандидаты, типичные для западных демократий. Но это не мешает правящей элите Китая присваивать себе этот термин.
Точно так же Владимир Путин пришел к власти в 2000 году с обещанием того, что он называл "управляемой демократией" в России. Это было обещание власти народу, за исключением тех случаев, когда авторитаризм мог бы лучше решить проблему. Фонд Карнеги за международный мир описывает управляемую демократию как систему, в которой "Путин заменил институты, предусмотренные конституцией, институтами собственного дизайна". В России она «контролирует общество, создавая видимость демократии». Что если американская правящая партия сможет сделать нечто подобное? Что, если они уже сделали это?
Демократия с прогрессивными чертами
Защищенное от неустойчивости частых колебаний избирательного маятника, постоянное правительство здесь, в Америке, со своей вспомогательной частной структурой поддержки, принимает важные решения, в то время как избранные законодатели становятся всего лишь фигурами. Власть переходит от штатов и местного уровня к федеральному, от Конгресса к бюрократии, а в некоторых случаях от бюрократии к партийным внешним институтам.
Это форма "демократии" по принципу "выиграл я, проиграл ты", при которой выборы, по замыслу, в конечном итоге станут практически неважными. Постоянное правительство, при содействии лояльных групп интересов, будет писать правила. Они будут решать, кто должен играть по этим правилам.
Передача своего правительства партийным кукловодам может стать неизменным наследием президента Байдена. Это наследие, в котором финансовые институты принуждают корпоративные инвестиции в климатические схемы, управляемые демократами. Это наследие школ, которые становятся центрами политической индоктринации и службами сбора данных. Это история некоммерческих организаций и федеральных агентств, которые становятся операциями по сбору голосов, профсоюзов и профессиональных ассоциаций, определяющих государственную политику, регуляторов, которые узурпируют роль выборных должностных лиц, и технологических компаний, которые становятся государственными цензорами речи по доверенности. Но все это облекается в форму единственно возможного решения проблем, которые, по мнению многих, являются неотложными.
Команда «А» больше не является главной. Традиционное трехзвенное правительство, с его сдержками и противовесами, разделением полномочий, требованиями публичного раскрытия информации и подотчетностью в день выборов, постепенно отходит на второй план.
Команда «Б». Переход от настоящей представительной республики к фальшивой демократии начинается с роста и расширения полномочий федеральной бюрократии.
Я вспоминаю городскую легенду времен моей работы в Конгрессе, которая слишком похожа на правду. Как гласит история, конгрессмен назначил встречу с утвержденным Сенатом секретарем кабинета министров, чтобы тот ответил на его вопросы - процесс, с которым я хорошо знаком. Но когда конгрессмен прибыл в офис секретаря, к огорчению законодателя, он обнаружил, что секретарь отсутствует, а старшие сотрудники готовы принять встречу. Конгрессмен, расстроенный и обиженный тем, что ему пришлось встретиться с сотрудниками, а не с высокопоставленным секретарем, выразил разочарование. Он сказал сотрудникам, что недопустимо, чтобы секретарь пропустил встречу, специально назначенную для них двоих. Он не хотел встречаться с сотрудниками. Он хотел встретиться с ответственным лицом. Он считал, что встреча с командой "Б" - это пустая трата времени.
Он выражал свое раздражение до тех пор, пока один из старших сотрудников наконец не заговорил и не сообщил конгрессмену дерзкую реальность. "Это правда - мы команда "Б", - сказал он. "Вы встречаетесь с правильными людьми. Мы "Б" здесь до вас, мы "Б" здесь после вас, и мы "Б" те, кто принимает решения. Если что-то должно быть сделано, мы "Б" те, кто решает, и мы "Б" те, кто это делает. Мы передадим секретарю ваши пожелания".