Но ничего не происходило. Работа рун, даже таких простых, как включение света, всякий раз отдавалась в браслете теплом и лёгкой вибрацией. Но клеймо оставалось спокойным, не подавая ни малейших признаков активности.
Ему нет до этого дела, поняла Кара. Совет Командующих озабочен лишь тем, чтобы ни один кукловод не отступил от своей миссии. Руна контроля проследит за выполнением возложенных на офицера задач, но никому и в голову не пришло занести в неё законы самого Теората. Зачем, если через каких-то пару дней группа кукловодов покинет свою родину и вернётся только годы спустя?
Законник взглянул дочери в лицо и не увидел на нём ни страха, ни колебаний. Молодую гладкую кожу не исказили ни гнев, ни злоба, ни ненависть. Лишь мрачная решимость поскорее исполнить свой грязный план, так долго и бережно хранимый на задворках разума.
Её рука не дрогнула, когда острое словно бритва лезвие вошло в податливую плоть. Глаза отца широко раскрылись от боли и ужаса, изо рта в густую щетину стекла струйка крови. И, наверное, в этот момент он окончательно протрезвел.
Но Кара думала о другом. Долгие годы учёбы и тренировок взяли верх, заставив её отбросить чувства в сторону и сосредоточиться на задаче. Смерть отца должна выглядеть естественно, так, словно это шайка грабителей или собутыльников прирезала его, позарившись на скудные денежные запасы.
Девушка представила себя тем самым грабителем, вломившимся в незапертую дверь и столкнувшимся внутри со здоровым двухметровым грузчиком. Грабитель оказался достаточно шустрым, чтобы пырнуть жертву раньше, чем та успеет обратиться к своему рунному арсеналу, но что он сделает дальше? Пожалуй, захочет удостовериться, что жертва не задержится слишком долго на этом свете и не сможет описать преступника прибывшим законникам. А одной раны для такого громилы явно не хватит.
Кинжал вышел из живота и вошёл вновь; перед этим Кара не забыла облачить свой торс и ноги в магический доспех, принявший на свои прозрачные пластины брызги отцовской крови. Затем она уколола ещё раз, и ещё. Воображаемый грабитель в панике колол ножом свою жертву, и при каждом движении руки отец чуть заметно вздрагивал, уже ни о чём не думая, покорно и беспомощно принимая свою смерть.
Шести ударов будет достаточно, решила девушка, вынимая нож из распоротого живота. Отец медленно сполз на пол, призрачный клинок в руке девушки стал угасать. Второе испытание убийством было завершено. Испытание убийством… Вспомнив убитого в Зале Войны фарренца, девушка в последний момент задержала растворяющийся кинжал и одним резким движением вонзила его Антеусу в шею. Вздрогнув в последний раз, мужчина так и остался сидеть, привалившись к стене и глядя перед собой ничего не выражающим взглядом.
Кара отошла назад, ещё раз убедилась, что тело не подаёт признаков жизни, и, чуть запрокинув голову, облегчённо выдохнула; волшебный доспех погас, позволив прилипшим каплям осыпаться на каменный пол. Дело было сделано, пришло время убрать за собой.
Девушка не надеялась, что ей удастся надёжно скрыть все до единой улики, так чтобы ни один законник не догадался о личности убийцы. В конце концов, она не была матёрым преступником и не имела опыта в подобных делах. Кукловодов учили воевать, сражаться, и командовать войсками этродов, а не заметать следы преступлений. Она могла наследить, оставив для дознавателя надёжные улики, о которых и сама не подозревала; соседи могли увидеть, как она входит в дом, и услышать звуки борьбы. В конце концов, в арсенале дознавателей вполне могли обнаружиться способы различать раны, нанесённые металлом и кейсарином.
Но всё это не имело значения. Ей не придётся скрываться от законников месяцы и годы, в страхе просыпаясь по утрам и вздрагивая при каждом стуке в дверь. Уже завтра группа кукловодов покинет Самет'Хоран, а ещё через день и вовсе окажется за границами империи. Кара представляла, как рассмеются члены Совета, когда законники потребуют у них немедленно отозвать и вернуть в столицу защитника границы, подозреваемого в убийстве какого-то пьянчуги.
Всё, что было нужно Каре — это скрыть наиболее явные следы и запутать дознавателей на первое время, чтобы те, ступив на порог дома, не смогли сходу заявить: Каранея Нинкер убила своего отца.
Девушка снова уступила место в сознании воображаемому грабителю и позволила ему определять дальнейший порядок действий. Итак, хозяин дома убит. Нужно поскорее уносить ноги, но сначала — прихватить с собой всё мало-мальски ценное. Ведь именно за этим он, грабитель, сюда и заявился.
Кара знала, где лежат ценные вещи, да и свою заначку отец прятал не слишком умело. Но грабитель этого знать не мог, поэтому первым делом он перешерстил все тумбы, шкафы и полки, и только потом догадался заглянуть под смердящий от пота и, кажется, мочи матрац кровати, где был запрятан мешочек с позвякивающими внутри монетами.
Затем грабитель поднялся на второй этаж и, порывшись в вещах дочери хозяина дома, выгреб из комода несколько побрякушек, подаренных поклонниками и ещё не успевших улететь в мусорное ведро. Денег он не нашёл — любые монеты, оставшиеся без присмотра в этих стенах, автоматически переходили в собственность Антеуса, иногда пополняя приснопамятный мешочек под матрасом. Зато в шкафу обнаружилась запасная кадетская форма, имевшая спрос и неплохую цену на чёрном рынке.
Больше оставаться здесь было нельзя. Собрав всё «награбленное» в заплечную котомку, Кара вышла на улицу и, подумав, провела рукой над запором, приводя в действие запирающую руну. Щёлкнул замок; загорелся крошечный индикатор, показывающий, что дверь заперта. Вообще-то, Антеус имел привычку оставлять дом незапертым, и постоянное свечение индикатора могло вызвать ненужные подозрения; но всё же это было надёжнее, чем оставить возможность любому желающему просунуть лицо внутрь и увидеть сидящего у стены мертвеца. Если повезёт, то пройдёт не одна неделя, прежде чем соседи заподозрят неладное и вызовут законников, а к тому времени Кара будет уже очень далеко отсюда.
Отцовская заначка пришлась как нельзя кстати: теперь у Кары с лихвой хватало монет на комнату в гостинице, где она и провела ночь, а утром, не встретив ни в вестибюле, ни на улице ожидающих её законников, отправилась на вокзал.
***
Гилберт уже дожидался на входе, подпирая одну из колонн сбоку от широкой лестницы. Руки на его груди были сложены так, чтобы закрыть новый браслет — слишком уж много он привлекал внимания. Тиден появился чуть позже.
Все трое были одеты в новую полевую форму. По цвету и покрою она мало чем отличалась от парадной, разве что была выполнена из прочной кожи подземных ящеров и имела больше карманов, а за плечами свисал просторный капюшон.
Осматривая новое одеяние подруги, Гилберт задержал взгляд на воротнике — верхние три пуговицы были расстёгнуты. Офицеру третьего ранга не грозило получить выговор за столь мелкое нарушение устава, но и от жары здесь никто не страдал, так что этот жест показался офицеру по меньшей мере странным. Впоследствии он ещё много недель гадал, почему Кара всегда ходит в таком виде, а на прямые вопросы получал размытые и уклончивые ответы.
Стоило помахать перед лицом служащего вокзала новыми браслетами, как тот, не говоря ни слова, понимающе кивнул и попросил троих кукловодов последовать за ним. Вокзал Самет'Хорана представлял собой огромную пятиугольную площадку, от углов которой в пять крупнейших городов государства расходились пять железных дорог.
Поезда в Теорате работали так же, как и всё остальное — на энергии кейсарина. И конструкцию имели такую же, как любые устройства, предназначенные для автономной работы за пределами городов. То есть, их проектировщики не стали заморачиваться с местом расположения кейсариновых хранилищ энергии и просто выполнили из волшебного минерала сами корпуса поездов. В результате стройные ряды вагонов выглядели, как увеличенные во много раз наручи кукловодов: синие, слегка прозрачные корпуса, перерезаемые кривыми линиями металлического остова.