— Достойное решение, — произнёс Гилберт, когда рассказ подошёл к концу. — Теперь понятно, кого ты так упорно разыскивал в этом войске.
— Было любопытно посмотреть, во что он превратился. Наверное, при жизни старик и не подозревал, что будет служить под командованием собственного сына.
— А что, сразу после ритуала вам его не показали? — удивилась Кара.
— Нет, таковы правила. Как только человека забрали на преобразование, семья его больше не увидит. Честно говоря, я даже не знал, получился ли из него рабочий этрод и окажется ли он среди этих полутора тысяч.
Кара тем временем задумчиво разглядывала бывшего именитогоофицера, больше не вмешиваясь в разговор. Девушка пыталась представить своего отца — не лежащего в луже крови в собственном доме, а превращённого в такую же марионетку, отданного в безграничную власть собственной дочери; ставшего игрушкой, какой не так давно была для него молодая Каранея.
Нет, его мерзкую рожу она не смогла бы терпеть ни в человеческом обличье, ни в виде безвольного этрода. Окажись Антеус среди этих солдат, Кара не раздумывая бросила бы его на передовую в надежде, что какой-нибудь ушлый арсафирский солдат сумеет прикончить отца раньше, чем сам падёт на поле брани.
Оставив Фонтера-старшего в покое, девушка вернулась к напарникам.
— Слушай, — обратилась она к Тидену. — В твоих россказнях кое-что не сходится. Ты ведь говорил, что это отец заставил тебя стать кукловодом. А теперь мы узнаём, что он уже давным-давно пылится в этой крепости. Выходит, вчера тебе уже ничто не мешало отказаться от службы.
— В целом, ты права, — согласился Тиден. — Из ближайшей родни у меня осталась мать да две сестры. Едва ли они смогли бы оставить на мне хоть один синяк, даже если бы навалились все разом.
— Тогда в чём дело?
— В том, что ранить можно не только кулаками, знаешь ли. После смерти, то есть обращения отца — хотя какая, в общем-то, разница — мать была убита горем и утешалась лишь тем, что хотя бы её ненаглядный сыночек всё ещё может стать предметом гордости длясемейства Фонтеров. Боюсь, вздумай я в тот момент уйти со службы, она бы этого не перенесла. А уж сёстры сожрали бы меня заживо.
— Проще говоря, ты подписался на всё это, чтобы не расстраивать мамочку?
— Получается, что так, — не стал спорить Тиден.
Порядком утомившись от сегодняшних проверок и тренировок, Кара ушла искать Келанию, чтобы подчистить остатки ужина. Уходя с площадки, девушка уловила отрывки беседы оставшихся наедине мужчин: как и ожидалось, Гилберт хвалил Тидена за верность семье и пытался, как мог, сочинить вдохновляющие речи.
***
Утро встретило кукловодов не звоном домашнего будильника и не ударившим в лицо светом кейсариновых ламп, как любили будить кадетов в казармах, куда их селили во время учений. Вместо этого Келания лично вошла в каждую комнату и, словно заботливая мать, аккуратно растолкала каждого из офицеров. Новый статус и прилагаемые к нему почести не заставили себя ждать.
Пока группа завтракала на первом этаже, всё казалось прежним: та же пустая, молчаливая крепость, отданная на попечение одинокой смотрительнице. Но стоило им выйти под открытый свод подземелья, как до кадетов в тот же миг донёсся гул множества голосов. Он исходил снаружи, из-за крепостных стен.
— Только не это! — обречённо вымолвила Кара. — Не говорите мне, что нас будут провожать!
— Уж не надеялась ли ты, — произнёс Тиден, прислушиваясь к голосам, — что величайшие воины государства, доблестные защитники границ от посягательств мерзких захватчиков, отправятся на свою великую миссию под покровом секретности, словно какие-то шпионы?
— А что, разве не так? Будем несколько лет отсиживаться в какой-нибудь уютной пещерке, пока этроды выполняют за нас всю работу. Вот им пусть и отдают почести, а к нам не лезут.
— Хм… — наследник военного рода задумчиво потёр подбородок. — А что, это идея! Давайте заставим этродов помахать людям руками, когда выйдем за ворота. Хочу посмотреть на лица горожан в этот момент.
— Пожалуйста, только без этого! — взмолился Гилберт. Его мечты о торжественной отправке на войну находились под угрозой срыва из-за двух непутёвых напарников, неспособных понять всей важности этого момента. — Эти люди пришли сюда, чтобы проводить на войну героев, а не шутов. Всё, что от нас требуется — это выехать за ворота и покинуть пределы города, ведя за собой войско этродов. Как только окажемся в диких подземельях, сможете шутить и веселиться сколько вздумается.
— Пойман на слове! — заявила Кара. — Так и быть, постараюсь состроить серьёзную мину на выезде.
— Как будто у тебя есть другие, — усмехнулся Тиден.
Келания уже суетилась во дворе, выгоняя на улицу харакаев, гружёных провизией, инструментами и материалами. Из трёхгрузовых панцирей выглядывали ящики, мешки и бочки со всем необходимым, что могло понадобиться кукловодам во время их долгой миссии.
Отдельно выделялся четвёртыйхаракай, тащивший на себе огромную глыбу кейсарина, выдолбленную так, чтобы аккурат поместиться в его панцире-кузове пятнадцати футов длиной. Этот жук был самым крупным из всех и вёз на себе главное сокровище кукловодов — огромные запасы кейсариновой энергии, которую негде больше будет пополнить на вражеской земле (разве что самим заняться добычей волшебного минерала).
Пятыйхаракай был пассажирским и предназначался для перевозки к границе самих кукловодов.
— В общем, так. — Лучший кадет училища, безупречный во всех аспектах, выглядел сейчас непривычно взволнованным, словно вся его жизнь решалась одним этим моментом, а вовсе не многолетней войной, ожидавшей их на границе. — Для большей зрелищности разделимся на три части. Я поеду первым, заберу себе трёх харакаев и поведу первый дивизион этродов. Кара пойдёт второй, Тидензамыкает. Вам останется по одному харакаю и ещё по пятьсот воинов.
Несколько минут Гилберт подробно объяснял своей группе порядок перемещения войска от ворот крепости до выхода из Кина'Терона. Убедившись, что напарники всё запомнили, он поправил камзол и забрался в пассажирского харакая. Встав у переднего поручня, офицер направил животное к воротам, взяв с собой ещё двух грузовых жуков. Кара и Тиден уселись на оставшихся двух, встали каждый перед своим дивизионом и стали ждать, когда их напарник положит начало задуманному параду.
Гилберт не был бы собой, если бы позволил себе поддаться волнению и промедлить дольше нескольких секунд. Напарники едва успели заскочить на свой транспорт, когда створки ворот медленно разъехались в стороны, пропуская внутрь шум толпы, и первый харакай шагнул наружу. Следом засеменили лапы двух других — ворота Дарстана делались с расчётом на проход многотысячных войск, и три ездовых жука без проблем уместились в их проёме.
Едва завидев офицера, торжественно выезжающего из крепости, толпа забурлила в овациях. Гилберт чинно стоял у изголовья харакая, словно на колеснице из древних времён, и молча обозревал собравшихся людей. Их было много, на глаз не меньше пяти тысяч, и это столпотворение растянулось вверх почти до самой стены, отделяющей пустую равнину от сельских угодий.
В обычное время в эту пустынную, необжитую часть города никого не выпускали без веских на то причин, но сегодня всему населению Кина'Терона, а также многочисленным приезжим позволили собраться здесь, чтобы проводить в путьзащитников границ.
Люди радостно закричали, махая руками. Они уже видели в Гилберте не иначе как прославленного героя, пусть все его подвиги ещё только дожидались своего часа. Подъехав поближе к радостной толпе, тройка харакаев по мысленной команде ездока свернула влево, и в тот же миг из ворот крепости вышел первый дивизион этродов.
Костяные воины шагали нога в ногу — им, управляемым единым разумом, синхронные движения давались куда легче, чем живым людям. При их появлении толпа чуть приутихла, но на тех её участках, мимо которых проезжал кукловод, неизменно царил шум и одобрительные возгласы.