Йогананда говорит об Аум как о «вибрации Космического Мотора». Кажется, с этим согласен Хаббард, когда говорит: «Мои недавние исследования в области эстетики в общем указывают на то, что ритм служит источником настоящего времени. Тэтана несет вперед как его собственное желание иметь, делать или быть, так и то, что в далеком прошлом он поддался непрерывному учащенному ритму. Возможно, что этим объясняется постоянное нахождение тэтана в Настоящем Времени. Таким образом, Настоящее Время можно определить как отклик на непрерывный ритм физической вселенной, приводящий к ощущению, что ты находишься здесь и сейчас.»15
Стало быть, нахождение «здесь и сейчас» это не обязательно желательное состояние, так как оно привязывает к пространству (здесь) и ко времени (сейчас), будучи более низким по отношению к исходному состоянию тэтана, в котором отсутствуют время и местоположение (статика). Стало быть, тот, кто не откликается на этот ритм неосознанно, а ведает о нем и может по собственному почину подстраиваться под него, оставаясь при этом «наверху», тот обладает властью надо всем, что вибрирует, живое оно или неживое. Согласно индийскому философу Патанджали (200 г. до н. э.), всякий раз, когда человек произносит слово вслух или его побуждение оформляется у него в уме, это через Аум передается во всеобщую энергию акаши. Схожим образом, ссылаясь на «каббалу» как на магическое учение, Елена Блаватская говорит, что алфавит иврита источает непроизносимое имя Божие, и если правильно им воспользоваться, придаст говорящему могущество, аналогичное могуществу Божиему, явленному им, когда сказано было «слово» при начале сотворения мира (Иоанн 1, 13). Подобным же образом Рудольф Штайнер сказал, что мир есть не что иное как «застывшая акаша, сгусток слова Божьего».
Таким образом, всякий звук или умственный образ рассматривается как созидающее действо, и если оно исполняется с незамутненною чистотой и искренностью, то это приводит к видимым или даже осязаемым результатам, сродни тому как созидаются предметы из ничего5. По этому поводу индийский музыкант Рави Шанкар говорит: «Нет недостатка в прекрасных историях, повествующих о том, как великие музыканты и музыканты-святые (…) устраивали чудеса через исполнение определенных мелодий. Говорят, что некоторые через исполнение одной мелодии могли воспламенять огонь в кострах или в масляных лампадах, или вызывать дождь, делать мягкими камни, заставлять цветы распускаться и собирать свирепых диких животных – включая даже змей и тигров – в мирном и покойном соседстве вокруг поющего в лесу музыканта»67. Фактически весь язык изначально был созидательным, или «вызывающим» в том смысле, что ключевые звуки в словах обозначали скорее не вещи, а понятия, и будучи верно произнесенными, вызывали «дух вещи», заставляя тем самым тэта-кванты собираться в определенную форму и приводить реальную вещь к физическому существованию. То, что это и по сей день может быть проделано посредством мантр, просто означает, что эта традиция в Индии пока что не утеряна. Сила подлинного Санскрита все еще жива.
О том, что это не просто какие-то ностальгические воспоминания о днях давно минувших, свидетельствует упомянутый выше эксперимент Ретэллак с «музыкальными растениями». Даже такую невероятную вещь как основанную на одном только резонансе транспортировку тяжелых строительных материалов совсем недавно – лет 50 назад, не больше – наблюдал в Тибете шведский врач Йарл. Монахи возводили стену перед входом в пещеру. Тонкость состояла в том, что пещера находилась позади уступа, а этот уступ располагался на отвесной скале на высоте 250 метров, и стену предстояло возвести на этом уступе. Добраться до уступа можно было не иначе как только по веревке, перекинутой через блок на вершине скалы. Именно так туда попадали монахи, но не их строительный материал – увесистые каменные блоки со стороной 1 метр в основании и высотой 1,5 метра. Для того чтобы поднять их, монахи использовали не блоки, а… музыку!
На ровной площадке в 250 метрах от подножия скалы была установлена неглубокая чаша, выдолбленная из цельного куска скальной породы. В эту чашу по одному укладывались строительные блоки, волоком доставлявшиеся на яках. В 63 метрах, теперь уже от чаши, собиралась группа монахов-музыкантов. Таким образом музыканты, чаша и скала оказывались на одной прямой. Использовались обычные при исполнении тибетской религиозной музыки инструменты. Позади музыкантов выстраивались четыре ряда священников. По сигналу музыканты начинали бить в барабаны и трубить в рога, священники затягивали свои мантры, и по прошествии примерно четырех минут строительный блок начинал слегка покачиваться, затем поднимался в воздух, возносился вверх по параболической кривой и по прошествии еще примерно трех минут опускался на уступ. Таким способом монахи транспортировали примерно по пять блоков за час.