Но разве скот когда подписывал соглашения с мясозаготовителями?
Северная Америка оставалась пока единственным известным местом высадки титанцев. Организация Объединенных Наций ничего не предпринимала, только передала в наше распоряжение космические станции и переехала в Женеву. Голосованием при двадцати трех воздержавшихся было решено считать наше бедствие «гражданскими беспорядками», после чего секретариат обратился ко всем странам, членам организации, с просьбой оказывать любую посильную помощь законным правительствам Соединенных Штатов, Мексики и Канады.
Бесшумная тайная война продолжалась, и сражения часто проигрывались раньше, чем мы узнавали, что они начались. Обычное оружие годилось разве что при наведении порядка в янтарной зоне — теперь две ничейные полосы тянулись через всю страну от канадских лесов до мексиканских пустынь. Днем там бывали только наши патрули. Ночью же, когда они отступали, через границу пытались пробраться к нам собаки — понятное дело, с паразитами.
За всю войну только один раз использовалось ядерное оружие — чтобы уничтожить летающую тарелку, которая приземлилась неподалеку от Сан-Франциско, к югу от Берлингейма.
Уничтожили ее в полном соответствии с действующей военной доктриной, но в данном случае сама доктрина подверглась резкой критике: тарелку нужно было захватить для изучения. Сам я, правда, больше симпатизировал тем, кто сначала стрелял, а разбирался после.
К тому времени, когда действие «Темпуса» стало ослабевать, я уже достаточно хорошо представлял себе положение Соединенных Штатов, но даже в Канзас-Сити мне не приходило в голову, что наши дела идут настолько скверно. На страну, словно плотный туман, опустился Страх. Друзья стреляли в друзей, жены разоблачали мужей, и так далее. Малейший слух о появлении титанца вмиг собирал на улице толпу, и суд Линча стал обычным явлением. Постучав ночью кому-нибудь в дверь, можно было, скорее всего, получить пулю. Все честные люди оставались по ночам дома, а по улицам бродили только собаки.
От того, что в большинстве случаев слухи о титанцах не подтверждались, ситуация не становилась менее опасной. И вовсе не эксгибиционизм заставлял так много людей ходить нагишом, хотя режим «Загар» допускал узенькие обтягивающие трусы и бюстгальтеры. Даже самый минимум одежды вызывал подозрительные взгляды, а подозрения, случалось, приводили к слишком поспешным действиям. Панцири для позвоночника и плеч никто уже не носил: титанцы быстро научились делать такие же, но использовали в своих целях. Особенно запомнился мне случай с девушкой в Сиэтле. На ней были только босоножки, а в руке — средних размеров женская сумочка, но один из добровольцев-патрульных — видимо, у него уже нюх на паразитов развился — заметил, что она не выпускает сумочки из правой руки, даже когда достает мелочь.
Девушка осталась жива: он отстрелил ей руку у запястья. Возможно, ей уже пересадили новую, поскольку этих «запасных частей» хватало теперь с избытком. Когда патрульный открыл сумочку, паразит тоже был еще жив, но прожил он всего несколько секунд.
Почти сразу после этого эпизода действие «Темпуса» прекратилось, о чем я и сообщил сестре.
— Не беспокойтесь, — ответила она. — Это вредно. А теперь, пожалуйста, поработайте пальцами на правой руке.
Пока я сгибал и разгибал пальцы, они с врачом за считанные минуты напылили мне суррогатную кожу.
— Для грубой работы пользуйтесь перчатками, — сказал врач. — Через неделю придете ко мне.
Я поблагодарил их и отправился в штаб. Первым делом мне хотелось отыскать Мэри, но оказалось, что она все еще в «Косметике».
— Как руки? — спросил Старик.
— Ничего. Фальш-кожа на неделю. Завтра мне прирастят ухо.
Он нахмурился.
— Времени нет, чтобы прижилось. Тебе нужно будет зайти в «Косметику». Пусть сделают искусственное.
— Я и без уха пока могу, — сказал я. — Зачем мне искусственное? Или ты задумал для меня новый образ?
— Не совсем… Однако теперь ты уже знаешь, что происходит в стране, и я хочу знать твое мнение.
«Интересно, что он имеет в виду?» — подумал я, затем сказал:
— Плохи наши дела. Все следят друг за другом. Все равно что в России.
— Хм-м-м… Кстати, если уж мы заговорили о России, куда, по-твоему, легче проникнуть: в Россию или в красную зону?
— В смысле? — Я бросил на него подозрительный взгляд. — С каких это пор ты позволяешь агентам выбирать задания?