Оттуда, где он стоял, парень, освещаемый со спины, был виден хорошо. На несколько секунд он остановился, вглядываясь в полумрак, потом двинулся вперед. В тот момент, когда он пересекал узкую полосу света, в его руке блеснуло лезвие ножа.
Макс шагнул назад и наткнулся на стул, который с грохотом опрокинулся. Человек с ножом замер, пытаясь определить, откуда пришел звук.
Макс попятился дальше, огибая деревянные кубы, картонные деревья и прочую дребедень, которую сюда кто только не сволакивал. Он все глубже забирался в темноту. И все плотнее становились завалы декораций.
Еще шаг, и Макс уперся спиной в фанерную печь. На ней в детских спектаклях раскатывал по сцене Емеля. Печь полностью перегораживала остальной проход. Из этой ловушки выход был только один – вперед.
Кепарь, видимо, почувствовал, что загнал Макса в угол.
– Стой, где стоишь, малец, – прошипел он. – Мне много не надо. Побеседуем – и почешешь домой к мамочке. Попробуешь удрать – сам выберешь, что тебе отчикать.
Макс пошарил по печи в надежде найти снаряд поувесистее. Как назло, рука натыкалась лишь на мелкое и легкое. Что это – в темноте не было видно. Но наощупь Макс определил – наливные яблочки из сказки про Крошечку-Хаврошечку.
Со скоростью пулемета он начал метать яблоки во врага. Один раз попал точно в лоб. Кепаря это только развеселило. «Бумажный мусор тебя не спасет», – ржал он, надвигаясь шаг за шагом.
Макс вжался в печную трубу. Осталось одно – заорать погромче. Но он знал, что его не услышат.
Аплодисменты зрителей, войдя в один ритм с ударами бубна, стали оглушительными. Ори не ори, на помощь никто не придет. В последнем порыве Макс попытался протиснуться между печью и задней стеной сцены. Нога задела что-то большое. На полу стоял бутафорский горшок из папье-маше. Разъезжая на печи, Емеля не выпускал его из рук.
Внезапно бубен стих – Алиша закончила выступление. Подняв горшок повыше, Макс ринулся на Кепаря. От неожиданности тот растерялся на какую-то долю секунды. Но этого хватило, чтобы Макс насадил горшок ему на голову.
Враг выронил нож и беспорядочно замахал руками. Из-под кухонной утвари понеслись непонятные звуки. Отбросив ногой нож в сторону, Макс постучал по горшку. «О-о-о, – раздалось изнутри. – Ме-ме-ме».
– Слышу, слышу, – рассмеялся Макс и в следующее мгновение стоял на сцене рядом с Деваншем и Алишей. Они раскланивались, потом индианка убежала за кулисы к Галкиным переодеться для главного номера.
– Что случилось? – шепотом спросил Деванш.
– Ты был прав, – ответил Макс. – Он пришел.
Индиец собирался заполнить паузу между танцем живота и превращениями простыми фокусами, используя добровольцев из зала. С появлением Макса нужда в добровольцах отпала. Пока Деванш вытаскивал из ушей Макса монетки, а из-за шиворота бесконечные цветные ленты, мальчик рассказал, что произошло.
На сцену вышла Алиша в синем сари. Зрители зааплодировали. «Объяви номер и иди к Галкиным, – сказал Деванш. – Держитесь вместе. И ничего не бойтесь».
***
Макс, Тимофей и Лиза сидели в пустой костюмерной. На стульях, на столах, на диване и креслах была разбросана одежда и сценические костюмы. Концерт был самым большим в году, и одежды было много. Обычно тут было не протолкнуться от больших и маленьких артистов, их друзей, мам и бабушек. Но сейчас в комнате, кроме сыщиков, не было никого. Все убежали смотреть фокус с превращениями. Зал гудел от восторга.
– Ой, Макс, у тебя на руке кровь, – воскликнула Лиза. – Вон, даже футболка испачкалась.
Макс понял, что обожгло его, когда он с горшком бросился на Кепаря. Неглубокая, но длинная царапина пересекала руку чуть выше локтя. Кровь уже засохла, но когда он дотронулся до раны, почувствовал жжение.
– Ее нужно прижечь, – безапелляционно заявила Лиза и полезла в свой розовый рюкзак. Макс не удивился бы, если бы она достала оттуда пузырь с йодом, бинт и хирургические инструменты. За сегодняшний день он хорошо уяснил, что рыжая заноза носит с собой все, что может пригодиться в опасных приключениях.
***
За стенкой от сыщиков Кепарь снес с дивана кучу каких-то шмоток и уселся на освободившееся место. Стянув с головы горшок и от души попинав его кедами, он прокрался сюда, в пустую комнату для переодевания, выключил свет и затаился. После битвы за кулисами ноги держали плохо. Зря, конечно, он вытащил нож. Нужно было просто сообщить пацану, что шеф предлагает ему обмен, и сразу делать ноги. Он, правда, кричал «Обмен! Обмен!» из-под проклятого горшка, но не уверен, что пацан его понял. «Какие-то они непонятливые и несговорчивые, – злился Кепарь. – Чуть что – то сковородой по башке лупят, то горшки напяливают. Вот и сиди тут, жди нового удобного случая».