- Как я и говорил, - усмехнулся Удальцов, - Базу Ноль. Причём не важно, найдём мы её или нет, и даже не важно, существует ли она вообще. Мне важнее то, что мы найдём в процессе её поисков.
"Что-то ты, сволочь, знаешь, - думалось Матрасу, глядя на улыбающееся лицо начальника. - Что-то ты точно знаешь, но не говоришь. Слишком уж всё просто у тебя получается, как будто мы сюда на прогулку выехали. Что-то вы тут с Гвоздём мутили, это точно, вот только что? Кто и какую наводку тебе скормил, что ты последнее время такой радостный и готов нестись неведомо куда непонятно зачем? Не, начальник, не верю я тебе, хоть мне пока повода сомневаться в твоей честности не было. Не просто так тебя Борщ мутным назвал, а уж он в людях разбирается. Эх, поживём - увидим".
***
- Вернутся они не все, - Витальич выпустил клуб сигаретного дыма.
- К гадалке не ходи, - кивнул в знак согласия Борщ. - Шебутной у них командир, такие куда только не лезут.
Витальич, Борщевский, Кузя, Гусь и ещё несколько сталкеров смотрели вслед уходящей на север колонне. Подобное они видели уже не один раз, но гораздо реже им доводилось встречать потом тех, кто возвращался обратно. Относилось это не к своим, которые окрестности Базы излазили вдоль и поперёк, а к таким вот случайным ребятам, что останавливались на Базе ненадолго и затем отправлялись куда-то дальше.
Когда последняя бронемашина скрылась за поворотом, все отправились по своим делам, которых у каждого было предостаточно. Кузя, прихватив Гуся, отправился в гараж, где его ждали пригнанные давеча бронетранспортёры, Витальич же, что-то бурча под нос, убрёл к себе в медблок. Борщевский неспешно докурил и отправился проверять состояние своего ассистента, которое, по словам Матраса, этим утром обещалось быть преотвратным. Какой-либо воспитательной работы Борщ не планировал, поскольку за всё время знакомства с Новым Димой это был первый раз, когда тот целенаправленно нажрался. Причины данного поступка интересовали администратора куда больше, нежели текущая неспособность подчинённого выполнять свои рабочие обязанности. Прикинув вероятное состояние того, Борщевский захватил на всякий случай бутылку дистиллированной воды - хоть и не минералка, но что имеем.
Диму он застал уже проснувшимся, но вид имевшим до крайности мрачный. Ушлый ассистент, как оказалось, уже успел принять таблетку "чистюли", которую ему поутру занёс сердобольный Витальич, но и от народных методов лечения больной головы Дима отказываться не собирался.
- Э, нет, - Борщевский отодвинул бутылку с пойлом подальше, поставив на её место ёмкость с водой, - сначала дело, потом веселье.
- Очень смешно, Борис Филлипович, - с издёвкой произнёс Дима, - мне сейчас жуть как весело. Можете увольнять - работник из меня сегодня никакой. И завтра, по всей видимости, буду такой же. Ничего не хочу, кроме как нажраться и не думать.
- Когда тебя нужно будет увольнять - это я сам уже решу, - холодно процедил Борщ. - А будешь ерунду молоть, загоню к Витальичу на процедуру клизмирования "киселём". Говорят, дурь хорошо из головы выгоняет.
Дима хмыкнул и приложился к бутылке с водой. Борщевский терпеливо ждал.
- Пожалуй, до Витальича мы с тобой всё же прогуляемся, причём не откладывая, - идея эта, казалось, возникла у него только сейчас, - От него у меня тайн нет, состояние твоё мне очень не нравится, а две головы...
- ...Уже мутант, - с усмешкой докончил за него фразу Дима. - Идёмте, мне всё равно. Один хрен нажрусь, раньше или позже.
Медик встретил их своим фирменным хмурым взглядом из-под очков. Взгляд этот был недобрый, оценивающий, и красноречивее любых слов говоривший об отношении врача к пожаловавшему к нему пациенту. За долгие годы пребывания в этом месте, Витальич обзавёлся скверной привычкой относиться к посетителям, нуждающимся в его помощи, как к объектам с некоторыми проблемами, от которых эти объекты нелишним было бы избавить. Человеческие качества и особенности этих объектов его не волновали. Борщевский, хотя и был уверен, что подобное отношение является своего рода защитной реакцией, поначалу, движимый заботой о морально-психологическом климате на Базе, от которого и так было одно название, пытался с этим бороться, но врач оказался упорнее.
- Ещё один сломался? - прокомментировал он состояние гнусно ухмыляющегося и прилипшего к дверному косяку Димы. - Филлипыч, у тебя пойло кончилось, я так понимаю? У него же диагноз на лице написан здоровенными буквами. И, если присмотреться внимательнее, то там же написано, что с этой болезнью вы на пару прекрасно справитесь и без моих услуг...
- Ты не спеши, - перебил его Борщевский. - То, что ты видишь - это следствие. Причина же лежит гораздо глубже, и ты мне сейчас нужен как умудрённый жизнью человек, а не как местный коновал. Куда у тебя его тут положить можно?
Витальич жестом показал следовать за ним. В приёмном покое Дима был усажен на кушетку, Борщевскому же врач указал в сторону ряда стоящих у стены стульев, а сам полез в шкаф, где начал грохотать каким-то стеклом.
- На исповедь, значит, питомца своего привёл? - на столе возникли три стакана, бутылка с чем-то тёмным, а в углу зашумел чайник. - Он у нас, если мне не изменяет память, амнезией страдал в особо извращённой форме. Неужто излечился?
- Хуже, - проскрипел Дима. - Вспомнил, но не всё. Хотя и вспомнившегося хватает, особенно если оно в двойном размере.
- На вот, подлечись, - тёмная жидкость наполнила стаканы наполовину. - Это лекарство, а не то, о чём вы оба сейчас подумали. С местной флорой невозможно не заделаться в знахари. Весёлая мята у нас в прошлом году у северного забора в углу выросла, душистая, а валериана-то... Витаминов масса, и на нервной системе хорошо сказывается. Лучит малость, правда, но у меня для этого "ежей" ящик есть.
Дима поведал об играх своей памяти, начавшихся после того, как он увидел на Базе вернувшегося Колю Матраса. В процессе повествования он всячески пытался хохмить, поскольку "...Смеющийся оживший мертвяк - это гораздо прикольнее, чем унылый мертвяк". Юмор этот достаточно быстро пресекался Борщевским, в основном матерными выражениями, и рассказ возвращался в положенное русло. Витальич так же с серьёзным видом слушал, изредка кивая головой, будто делая у себя в мозгу какие-то ему одному понятные заметки, при этом воздерживаясь от комментариев.
- В принципе, с чем-то подобным мне уже доводилось сталкиваться, - вынес он свой вердикт по окончании диминого рассказа. - Сталкиваться, а не лечить, - дополнил он, предвидя возможный вопрос Борща. - Наше сознание - слишком хрупкая штука, и повредить его легче лёгкого. Если уж взрослого мужика можно парой правильно подобранных слов превратить в тряпку, то что говорить о методах, используемых "контролёрами". Учитывая, что их у тебя в башке оттоптался даже не один, то полагаю, что расслабляться тебе пока ещё рано. Говоришь, Тенёв вас мало того, что под свою опеку не взял, так ещё и до безопасного места чуть ли не лично проводил? Могу только предполагать, что к тому моменту он ещё не до конца стал нелюдем, и по какой-то причине не посчитал вас за врагов. За заблудших перепуганных представителей пока ещё своего вида - вполне. Но это так, предположение навскидку.
- Хотя в случившемся есть определённый плюс, - продолжил он, разливая по стаканам чай, - достоверно ручаться не могу, но вроде как есть такой момент, что каждый "контролёр" ставит на свою... жертву, если так их можно назвать, что-то вроде маркера, призванного показать другим пси-мутантам, что у этого тела есть хозяин. Причём, более слабый пси-мутант взять это тело под свой контроль уже не сможет. Более сильный - без вопросов, а вот у слабого шансов нет. Так что можно тебя поздравить, - улыбнулся Витальич, - определённый иммунитет к пси-воздействию у тебя наверняка появился.
- По поводу лечить... - продолжил он несколько отстранённо, - нет у медицины в настоящий момент метода лечения, потому что даже определить, от чего конкретно лечить, наука не в состоянии, а та масса теорий, имеющихся в отношении подобных случаев, либо слишком невероятны, либо же и вовсе абсурдны. Тут, по всей видимости, затрагиваются такие природные механизмы, о которых наука представления не имеет вовсе. Но как Михалёв тебя к живым вернул, хоть в ученики к нему записывайся.