Сон не шёл. Борщевский ворочался с боку на бок на диване в своём кабинете, пытаясь улечься поудобнее. Тяжёлые мысли о дневном происшествии уходить не думали. Пусть версия о возможном заражении и оставалась только одной из версий, но, по причине отсутствия каких-либо доказательств обратного, приходилось считаться и с ней тоже. Впрочем, интуиция подсказывала Борщевскому, что всё гораздо сложнее. Не хуже, но сложнее, и не так легко объяснимо. И, более того, у Борща откуда-то возникла уверенность, что про нечто подобное он уже слышал, причём недавно.
***
У телефона, стоящего в кабинете Борщевского, была одна особенность - он никогда не звонил без дела. И коль скоро аппарату в пять часов утра приспичило разорвать утреннюю тишину своим лязгом, то означать это могло лишь то, что случилось нечто экстраординарное, или же у кого-то на другом конце провода имелось к Борщу неотложное дело, что в принципе было то же самое. Борщевский, невзирая на свой возраст и комплекцию, спрыгнул с дивана подобно молодому солдату, услышавшему команду "подъём", и бросился к аппарату.
- Борис, тут такое дело... Накрылся наш вчерашний образец, - голос Витальича звучал несколько недоумённо.
- Как накрылся? - сон с Борщевского сдуло мигом, и теперь он лихорадочно пытался представить возможные последствия происшествия.
- Сам понять не могу. Вчера контейнер был с начинкой, а сегодня поутру я обнаружил в нём лишь некоторое количество прозрачной жидкости.
- Уже иду, - не дал ему договорить Борщ и повесил трубку.
Витальич, с дымящейся сигаретой в зубах, рассматривал злосчастную ёмкость. Вид у него был потерянный и обескураженный. Но если предыдущим днём на дне контейнера, похожего на стеклянную банку с толстыми стенами, плескалась непонятная субстанция чёрно-бордового цвета, то сегодня в нём наличествовало что-то, очень похожее на обычную воду. Было очевидным, что образец изменил свои свойства, но вот во что - оставалось загадкой. Борщёва интуиция снова возопила о гораздо более простом и в то же время более труднодоступном для понимания объяснении произошедшего.
- А почему мы с тобой решили, что он изменил свои свойства? - спросил он врача. - Он же вчера испарялся. Что, если он просто распался на составляющие и там, в довесок к жидкости, есть ещё и газ?
- Боря, ты гений, - глаза Витальича зажглись огнём. - Я уже настолько привык к тому, что в этом месте простых решений не бывает, что об этом даже не подумал. Сейчас будем подтверждать.
Но в следующий момент весь исследовательский задор сняло с него как рукой.
- Это хорошо, если он распался, - с сомнением произнёс Витальич. - А если он превратился во что-то вроде "холодца"? Кто знает, может, на открытом пространстве эта субстанция просто испаряется, не успевая нанести окружающим предметам вреда, а в замкнутом трансформируется в какую-нибудь гадость?
- Ты, Витальич, параноик, - усмехнулся Борщ. - Мы так долго гадать можем, но к разгадке всё равно ближе не станем.
Витальич заявил, что теперь-то уж можно это всё обдумать неспеша и отправился греть воду. Впрочем, свои соображения по поводу содержимого банки он прерывать не стал, предпочтя высказывать их вслух, попутно громыхая посудой. Заявил он, что, возможно, комендант был не так уж неправ, и что для вящего блага окружающих действительно может быть имеет смысл запулить "михалычевы" остатки в ближайшую огненную аномалию.
- Борис, я конечно могу подключить к банке анализатор, но только под твою ответственность, - врач разливал кипяток в фарфоровые кружки. - Мы ведь вообще ничего не знаем об образце, и если он обладает повадками того же "холодца", то аппарату кранты, а я такое брать на себя не хочу.
Борщевский с выражением задумчивости на лице пил чай. Уверенность, что содержимое банки в своём нынешнем виде не представляет угрозы, только усилилась, но чувства чувствами, а разумная предосторожность никогда не бывает лишней.
- Леший с ним, с анализатором, - махнул Борщ рукой. - Он всё равно старый, его списывать уже пора. Угробится - так угробится. Да и хрен с ним - будет повод новый с Большой земли заказать.
Уже через час Витальич смотрел на монитор, морщил лоб и ворчал о кончине прибора, поскольку результатом анализа был полностью не удовлетворён - техника утверждала, что кроме воды и воздуха, с повышенным содержанием углекислого газа, в банке нет ничего. Какие-либо сложные или необычные соединения в ней отсутствовали напрочь. Борщ вздохнул с облегчением: судя по всему, карантин можно было снимать.
- Витальич, что тебя не устраивает? - улыбнулся он. - Радоваться надо, что там никакой гадости нет.
- Меня не устраивает то, что это всё слишком просто. Органика так чисто и так быстро не распадается, и я скорее поверю в то, что аппарат либо брешет, либо сломался. В общем, предлагаю дождаться возвращения Удальцова. Кто знает, может, он что-то про подобное слышал, а я это явление объяснить пока не могу.
"Удальцов... Явление... - эхом прозвучали слова в голове у Борщевского слова врача. - Ну точно же - осенило его. - Я всё думал, где же я слышал что-то похожее".
- Витальич, а скажи-ка мне, не было ли чего-то странного с Михалычем последнее время? - задумчиво спросил Борщ медика.
- Я не знаю, почему тебе это интересно, - насторожился тот, - но... А ты знаешь, пожалуй было. Какой-то он спокойный был слишком. Я сначала подумал, что он просто замкнулся после того, что у них на перевалочной случилось, а сейчас, как ты спросил, вдруг понял, что это не совсем то. И с ним было как-то... дискомфортно. Неуютно даже. Ты к чему спросил-то?
Борщевский не стал ходить вокруг да около и выложил Витальичу рассказ Удальцова про явления. Особенно он напирал на то, что произошедшее вполне укладывается в описание "Зеркала".
- Вот у нас был человек, на себя не похожий, - рассуждал вслух Борщ, - в присутствии которого возникают нехорошие ощущения. Что с этим человеком случилось на самом деле, не знает никто. И этот человек вдруг взял и растворился, а образец его тканей распался на составляющие элементы. Как тебе версия, что твой покойный друг по случайности вляпался в "Зеркало"?
- Звучит невероятно, но это хоть какое-то объяснение, - согласился врач с высказанной версией. - То есть, после того, как исчез некий стабилизирующий фактор, поддерживавший набор химических элементов в форме человеческого тела, мой покойный друг просто развалился на составляющие? В принципе, такое можно предположить - все необходимые для создания органических соединений элементы в банке наличествовали. Борис, но это же... это же...
Витальич запустил анализатор снова, а сам открыл на компьютере папку с архивом истории обращений за медицинской помощью.
- Филлипыч, - обратился он к Борщу, - говоришь, что явление это у нас хоть штука и редкая, но всё же не уникальная? То есть, если кто-то из наших бродяг рассказывал что-то про встречи с самим собой и бесследно исчезающих товарищах, то это будет наилучшим подтверждением тому, с чем мы вчера столкнулись.
- Коменданта тоже надо дёрнуть, - дополнил сказанное Борщевский. - Точно знаю, что он подобный фольклор собирает. Как там пелось: "Кто ходит в гости по утрам, тот поступает...". Но сначала посмотрим, что нам скажет анализатор.
Прибор в своём мнении остался непреклонен и по-прежнему утверждал, что в банке, кроме необходимых для создания газированной воды компонентов, более нет ничего.
Комендант, невзирая на раннее время, уже не спал. Выслушав рассказ Борщевского и Витальича, он, после небольшого размышления, вспомнил, что про нечто похожее действительно слышал. Причём дополнил подробностью: бронекостюм "испарившегося", по словам очевидцев, был изнутри влажным, а в помещении было тяжело дышать. Случилось это происшествие на какой-то из институтских баз и широкой огласки не получило.
Некоторое время попререкались на предмет снятия карантина. Комендант поначалу настаивал на том, что снимать его на основании домыслов и баек является высшей степенью безрассудства, но тут Витальич вспомнил, что брал у Михалыча анализ крови, как это предписывалось для всех вновь прибывавших на Базу, и был тот анализ чистым и без отклонений.