Снимать комп с покойной он не стал - по виду устройства, изъеденного ржавчиной, было понятно, что запустить его, скорее всего, не получится. Подтёки под разбитым экраном также говорили о том, что вряд ли внутри компа осталась хотя бы одна работоспособная плата, и, к своему сожалению, Матрас был вынужден признать, что в его копилке загадок одной тайной стало больше. Впрочем, оставался ещё вариант проверить в архиве, по возвращении на Большую землю, списки пропавших на Аномальных групп, но что-то подсказывало, что это вряд ли удастся сделать: Коля постепенно утверждался во мнении, что даже не зная, чем он будет заниматься по окончании этого безумного выхода, но делать это он будет не в подчинении этого сбрендившего непонятно кого. Удальцов, для пусть и не самого простого силовика, слишком много знал и слишком хорошо разбирался в вещах, о которых даже старожилы вряд ли имели хоть малейшее представление. Но демонстрируемые им лидерские качества, вкупе с военной жёсткостью в принятии решений, людям науки были редко когда свойственны: по колиным наблюдениям, все граждане этой категории если и не витали в облаках, то подобной решительностью и хладнокровием не обладали. Матраса не покидало ощущение, что начальник их отряд просто использует, а случись необходимость, пожертвует ими как пешками. Якушев этого скорее всего не понимает, Бормоглот наверняка догадывается, но надеется каким-то образом вывернуться, а Завьялов... Вот он-то точно знает, что это за человек, по воле судьбы ставший главным. И Удальцов знает, что он это знает. Шекспировская, мать её, драма.
"Враньё в команде - это всегда плохо, - вспоминал слова одного из своих первых учителей Коля. - Там, где нет доверия, нет и команды. Каждый становится сам за себя, и получается не отряд, а стадо. Главное в этом случае - вовремя увидеть такой расклад, потому что чем раньше это произойдёт, тем больше вероятность выкрутиться из этой лажи без серьёзных последствий, пока тебя кто-то не пустит отмычкой вперёд, или же попросту тобой прикроется. Уж лучше ходить одному, чем с кем попало - так хотя бы нет иллюзии защищённости якобы друзьями".
В том, что часть мертвяков вылезти на устроенный шум не пожелает, Коля не ошибся. Изредка хлопал огневой комплекс Завьялова, порой громыхали винтовки Якушева и Бормоглота, да и сам Коля успел снять троих в окнах - опасности они не представляли, но кто знает, что может случиться на обратном пути. Если уж все возможные источники проблем не предугадаешь, так хоть явные устранить надо. Удальцов взобрался на БТР и в расчистке местности участия принимать не пожелал, предпочтя для себя роль наблюдателя и координатора.
- Начальник, мы до ночи здесь управимся? - поинтересовался Бормоглот. - Мертвяков проредили прилично, но ночевать здесь не хотелось бы.
- Как получится, - в голосе Удальцова почему-то уже отсутствовал былой задор, и это Коле не понравилось. - Сначала до точки дойти надо, а там понятно станет.
"Точкой" оказалось небольшое, облицованное мелкой плиткой песочного цвета приземистое здание о двух этажах, обнесённое бетонным забором. На вид строение выглядело обезличенным, и было невозможно сказать, какого рода учреждение в нём когда-то располагалось. Может, это было что-то имевшее отношение к научной деятельности, а может - обычное отделение милиции, с паспортным столом до кучи. Несмотря на то, что въезд на территорию был свободен - проём, оставшийся от давно съеденных "ржавкой" ворот, захламлённостью не страдал, - Удальцов скомандовал остановку.
- Ну что, суеверные, - его попытка приподнять настроение отряда после недавней бойни выглядела несколько натужной. - В ворота и между двумя столбами, говорите, ходить не принято? Так пройдём через забор.
Его энергетическая винтовка уже привычно грохнула, и одну из стоявших на пути невидимого снаряда секций ограждения то ли сдуло, то ли разорвало в пыль. Две соседние секции, не ожидавшие потери своей товарки, осыпались на землю. Бронемашины вошли во двор, но к зданию подъезжать не стали, остановившись метрах в тридцати от него и выстроив своими тушами подобие треугольника. Полагалось считать, что отряд на точке закрепился.
- На сегодня хватит, - выдохнул Удальцов, убирая энергетическую винтовку в футляр, представлявший собой облезлый деревянный ящик, набитый ветошью. - Тяжёлая, зараза.
"Можно подумать, тебя кто-то заставлял её таскать", - усмехнулся про себя Коля, отдавая начальничью винтовку тому назад, но вслух высказал, что командованию имеет смысл подумать о том, чтобы поручить столь нелёгкую ношу в следующий раз кому-нибудь другому. Удальцов окинул его пристальным взглядом, будто силясь понять, чем вызвана данная заботливость, однако вместо ответа только покачал головой.
Дальнейшая задача походила на то, чем отряд занимался в Пансионате, то есть обход здания группами. Сложности возникли сразу же: злополучное строение содержало в стенах подобие экранирования, что вызвало со стороны Удальцова, попытавшегося заглянуть внутрь здания сквозь прицел своей винтовки, поток грязных ругательств. Бормоглот помрачнел, Завьялов состроил недобрую кривую усмешку, Якушев же традиционно будто бы вообще не понял, о чём речь. Единственное, что можно было увидеть сквозь дверной проём, была лестница, ведущая наверх.
- Якушев, - обратился к тому Удальцов, - осматриваете с Завьяловым первый этаж. Бу... Матрас, мы с тобой на второй. Бормоглот, контролируешь выход и лестницу на второй этаж. Без ненужного героизма, господа. Начали.
Вход в здание воспринимался подобно вратам если и не в преисподнюю, то как минимум в лабиринт - войти-то можно, но вот выйти... Тянуло оттуда плесенью, сыростью и ещё чем-то, благородством аромата не отличавшимся. Порой, проходя сквозь здание насквозь, подвывал ветер, однако кроме него, к величайшему неудовольствию всей группы, ничего другого не слышалось. Куда проще, когда возможный источник угрозы издаёт какие-либо звуки. Сопит, пыхтит, порыкивает, ворочается или вообще хоть как-то шевелится, не важно. Главное, что он издаёт хоть какой-то звук, и его слышно. Но куда хуже, когда сколько ни прислушиваешься, да только, кроме тишины, других звуков не обнаруживается, а дальнейший обход подобных мест показывает, что они пусты. С одной стороны оно хорошо - боезапас не тратится, шума лишнего не поднимается, да и рисковать жизнью приходится куда меньше, вот только это уже потом выясняется. Но все мало-мальски опытные сталкеры знают, что простых решений здесь не бывает, и вот тут-то во всём своём величии просыпается госпожа паранойя - не доглядел, не всё обошёл, наверняка что-то пропустил. А если уж накрыла она тебя, то всё - не расслабишься, потому что лучше быть живым параноиком, чем мёртвым идиотом. И пока не выберешься с объекта - не отпускает, порой аж до безопасного места, до которого идти, по закону подлости, далеко и долго. И каждый раз, от бессилия делая вынужденный привал, будешь вертеть башкой, стремясь высмотреть то самое, что упустил на вроде бы пустом объекте, но что теперь, возможно, идёт по твоим следам и ждёт момента, чтобы вцепиться тебе в глотку. Кажущийся же спокойным пейзаж ещё сильнее усиливает долбаное расстройство психики: не замечаешь, что-то упускаешь, не туда смотришь. И пока не доберёшься до укреплённой точки, а в идеале - до столовки на Первой, не отпустит. Но вот уж как добрался, то всё: грохот от падающей с плеч горы, небось, и на кордонах слышно, а лёгкость приходит такая, что кажется - ещё немного, и воспаришь над грязными, плохо протёртыми столами, под которыми валяется разнообразный мусор и объедки. Коллеги с высоты кажутся жалкими червями, себя же ощущаешь героем, потому что был страх, но вот он преодолён, а они трусливы и на такое неспособны. Только и эта иллюзия разобьётся о почерневший от табачной копоти потолок, когда вспомнишь, к чему приводит гордыня, и благодаря чему ты можешь сейчас сидеть в безопасном месте, отмечая своё успешное возвращение. Не благодаря опыту, не благодаря ловкости, умениям, оружию и прочим достоинствам, а всего лишь потому, что тебе просто повезло, что на самом-то деле не было на объекте никого, желающего поставить на твоей жизни жирную точку.