- Спасите меня, помогите! Кошка... Колдунья... гонится... Скорей! К-к-уклы! Н-н-адо их разобрать по лоскутику!
Всучив кукол мужу, я, дрожа крупной дрожью от страха, повернулась к незнакомцу и подняла голову к его лицу, потому, что он был довольно высок... УЖАС обуял меня!!!
... Передо мной стоял Володя! Муж Эммы! Живой! Или призрак?..
Он спокойно задал мне вопрос:
- Скажите, где Эмма?
В ответ я полепетала:
- Мы же тебя похоронили...
И больше я ничего не помню. Я потеряла сознание и очнулась только в больнице под капельницей, где мне сообщили, что со мной случился тяжелый инсульт.
Чувствовала я себя очень плохо, но зная, что такое инсульт, попросила санитарочку принести мне зеркало. Она была новенькая, поэтому быстро согласилась. Опытные не показали бы мне в зеркале оттянутый к уху рот и отекший глаз.
- Хорошо, что жива осталась, - сказал муж.
- Перестань думать о чем бы то ни было, кроме своего здоровья. Слушайся врачей, и мы вместе пройдем по тому пути, на который нас забросила судьба или твое безрассудство - убеждал меня Саша.
- Скорее второе, чем первое, - ответила я ему с трудом, заикаясь на каждом слове. - Захотела помочь бедной Эмме, но переоценила свои возможности. Скажи, кто был тот парень, так похожий на мужа Эммы?
- Это был его двоюродный брат, а похожи они, потому что матери у них - близнецы. Сестры из немецкой семьи, выросли в Казахстане, а родители их - наши земляки. Колония немцев издавна жила в степном поселке поблизости от нашего города. Зовут его Алексей, он старше мужа Эммы на четыре года. Их семья в середине 80-х переехала в Германию и о том, что Володя умер, им сообщила дольняя родня. Написали они и том, что почти сразу после похорон пропала Эмма, вот семья и делегировала Алексея во всем разобраться и привезти в Германию дочь Володи, ее деда и бабушку. Не найдя нигде никаких следов Эммы, Алексей пришел к нам по совету ее родителей, а тут ты, ошалелая, кричишь о каких-то кошках, куклах, колдунах, а как его увидела, так заявила, что ты его похоронила, и хлоп в обморок. Молчи-молчи, тебе трудно говорить, лежи спокойно. Я все тебе расскажу постепенно, не волнуйся.
- Куклы...кошка..., - пролепетала я.
- Кукол твоих в узелках я Алексею отдал, а сам тебя в дом занес, он мне помогал. Дал ему ножницы и поручил кукол по лоскутку разобрать.
Я сжала мужу руку, чтобы показать, как я ему благодарна, что в такой суете он не забыл о моей последней просьбе.
- Какой ты у меня молодец! Может только благодаря этому я и жива осталась.
- Конечно, а как ты думала! Я в тот момент вспомнил, как нашу младшенькую из роддома врачи перевели с тобой вместе в больницу, а ты позвонила мне оттуда, чтобы быстрей приезжал тебя с ребенком забирать на такси. Мол, ты напишешь заявление под свою ответственность. Я сам ни за что не ослушался бы врачей, но сделал все в точности, как ты просила, и очень был рад, когда без всяких лекарств, травами, ты ее через месяц вылечила от детской желтухи, и до сих пор печень у нее в порядке.
Поэтому, хоть и спешил я бежать за «скорой», решил, раз ты кричала: «Скорей, помогите!», значит, надо сделать все в точности. Подумать только, одна кукла была в платье, сшитом из твоего! Как ты могла это позволить?! Зачем?
Я в ответ на вопрос мужа помахала отрицательно рукой.
Часть 6
Саша продолжал рассказывать:
- У второй, рыжей куклы Алексей сразу признал волосы своей родственницы Эмилии. Он был в полном недоумении, что все это значит?
- Сам я ничего не знаю, - объяснил ему я - этими делами занималась моя жена, я особо не вникал, хотя она не раз мне говорила, что в пропаже Эммы замешано какое-то колдовство. Молодую женщину, конечно, и мне было жалко, я видел ее горе, помогал на похоронах, но во все эти страсти - мордасти не верил никогда. Однако, раз жена просила разобрать кукол на лоскутки, то до моего прихода ножницами распори все нитки, разбери их на кусочки, из которых они сделаны. Пока я сбегаю в «скорую» - делай
все один, торопись, но делай старательно. Я вернусь - помогу. Пока «скорую» будем ждать, все тебе объясню, что знаю.
Приподнял твою голову, нашел какие, знал, лекарства, но ты даже зубы разжать не могла. Тогда я смочил тебе губы крепким настоем чистотела, как ты учила, поставил горчичник на сердце и побежал к соседям звонить в «скорую».
Только вышел на крыльцо, так и опешил: на заборе сидит огромная черная кошка и смотрит на меня в упор. Дверь в комнату я запер, невольно перекрестился, хоть и не очень уверен, что правильно, потому что с тех пор, как меня учила молиться бабушка, прошло слишком много лет безверия. Вышел на улицу. Ни о чем не мог думать, только «скорая» была на уме. Обратно, думаю, буду идти, прогоню кошку. Дозвонился я быстро, но когда вернулся, кошки на заборе не было. Я обрадовался, что не придется на нее время терять, да рано. Оказалось, что кошка уже на крыльце. Развалилась на бортике веранды и спокойно меня поджидает. Ждет, каналья, явно ждет, когда я открою дверь.