- Понять я тебя могу, посочувствовать тоже, ты ни в чем не виновата. Такой уж у меня характер. Стоит мне получить желаемое, я тут же хочу что-то совсем другое. К сожалению уже все решено. На днях у меня будет другая, но ты у меня самая преданная, самая любящая оказалась, поэтому я уговорю мать дать тебе последний шанс, оставить в живых. Ты ведь не посмеешь помешать мне любить другую, если я оставлю тебя в доме как бы второй женой. Живут же мусульмане и с двумя, и с тремя даже, и они между собой не ссорятся. Собственно, если мать захочет, она удержит тебя от безумств с помощью своих кукол.
- Это как? - спросила я.
- Ты что, уже забыла, кто убил твоего мужа?
Я покачала головой. Эту куклу-школьницу я никогда не забуду.
- Ну, тогда ты можешь представить возможности матушкиных кукол.
Но я этого испытать не успела. Когда к старухе кто-нибудь приходил, выходил к калитке Сергей, перед этим запирая меня внизу. Там была не только наша спальня, но и кухня, и баня с сауной, и старухины комнаты. Винтовая лестница была не слишком крутой, но если бы не молодые и сильные старухины руки, ей трудновато пришлось бы спускаться туда не раз и не два за день.
В тот день я сидела запертой внизу - Сергей куда-то ушел из дома. Был день, я готовила обед, торопилась. Старуха ждала медсестру, которая ей лечила ногу.
- Это была я, - вставила я, первый раз решившись перебить рассказ Эммы.
- Да что ты?! Эх, я не знала. Но ничего бы не изменилось. Я бы просто с удовольствием повидалась бы, поговорила бы минутку и, поверь, убежала бы выполнять беспрекословные для меня указания моих хозяев. Старуха надеялась успеть пообедать до начала перевязки, но все не шла и не шла, с кем-то разговаривая наверху.
Прошло много времени, никто не приходил. Я машинально продолжала что-то мыть и чистить. От нечего делать принялась за стирку. В голове, как всегда, был только Сергей, моя любовь к нему, моя лютая ревность к той незнакомке, которая вскоре появится здесь, и где-нибудь возле которой он находится в эту минуту. Я мысленно готовилась терпеть эту ревность годы и годы, не в силах выбрать между жизнью с пылающей в ревности душой и смертью, вызванной довязанной колдуньей до конца лестницей ведьмы из моих же собственных волос.
Вдруг, в середине неоконченной стирки, словно обручи, сорвало с моей головы. Дышать стало легче, хоть и сразу я стала чувствовать спертость воздуха в этом подвале, где, видимо, даже кондиционеров не было, чтобы не выдать никому, кто ходит снаружи, того, что эти подвалы вообще существуют. Несмотря ни на что, мне стало настолько легче дышать, что я несколько раз глубоко вздохнула. Затем я поймала себя на том, что потягиваюсь, тянусь всем телом с невероятным наслаждением, до хруста в костях. Потом мне захотелось спать. Я тут же легла на кровать, заснула и мне впервые за все это время приснилась Катюшка, а не Сергей. Будто бежала Катюшка в белых туфельках по зеленому лугу, на голове у нее был венок из желтых одуванчиков, она бежала ко мне, а я протягивала ей навстречу руки и кричала: «Не упади!»
Описать мое состояние, когда я проснулась, просто невозможно. Я озиралась по сторонам, пытаясь сориентироваться, где я и почему нахожусь здесь?
И в этот момент на меня посыпалась сверху штукатурка. В потолке образовалась дыра, в которую свалилось толстое, с торчащими большими гвоздями, бревно. По этому бревну я выбралась наружу и тут же увидела, что сверху весь дом развалился, упала крыша и стены, но, нисколько не обращая на это внимания, во дворе на корточках сидел Сергей, и макал морду кошки в то самое зелье, с помощью которого его мать всегда обретала образ человеческий. На этот раз она его пить сама не могла, и, как Сергей ни старался влить отвар в кошачью пасть, разжимая ее рот руками, жидкость выливалась на землю, оставляя все его старания тщетными.
Меня он не видел, даже не глянул ни разу в мою сторону, а уж мне-то теперь взгляды его стали абсолютно ни к чему, так что я потихоньку выбралась, обошла своего недавнего возлюбленного сторонкой и с переполненной страхом душой постаралась, как можно быстрее, выбраться из города. Мне было так страшно и омерзительно, что я пешком прошла сорок километров до следующего города, там села на автобус, который увез меня на самый край нашей области, на самую дальнюю его границу.
- А как же одежда, деньги? - спросила я.
- О, одежда на мне была шикарная! Пока я жила с Сергеем, меня наряжали, как куклу, и играли со мной тоже, как с бессловесной куклой. Отнюдь не в домашнем халатике я стирала. На мне был очень продуманный наряд из сиреневого шелка, с изрезанным летящим подолом, а сверху жилет до колен из темно-фиолетового шелка, плотного, украшенного вышивкой в тон нижнего платья. В таком наряде мне и шофер автобуса, и контролер на посадке поверили, что у меня действительно украли сумочку с деньгами и документами и, пожалев, довезли до самого конца маршрута.