Хоронили Володю, не открывая заколоченный в морге гроб, чтобы не напугать зловещим выражением Володиного лица добрых соседей и сотрудников по работе, собравшихся на похоронах.
Я старалась во всем помочь Эмме, взяла в свои руки весь ритуал, потому что та не в состоянии была ни о чем думать, кроме своих видений и все силилась, силилась понять, что же такое произошло с ее маленькой дружной семьей, любимым и любящим мужем, куда исчезла кукла под звук дудочки за окном, после того, как убила ее дорогого Володю. Мне она показала сумочку с книжками, забытую куклой, и я, веря и не веря во весь этот бред, пообещала ее сопровождать после похорон к старухе-кукольщице.
Чтобы легче было найти в одном из переулков городка маленький старинный домик кукольщицы, мы взяли с собой Катюшу, дочь Эммы. Она ходила выбирать куклу с отцом и запомнила дорогу. Очень смышленая оказалась девочка, развитая не по годам, без нее этот закоулок мы вряд ли нашли бы.
- А ты не знаешь, Катюша, откуда папа узнал, что здесь делают кукол? - спросила я девочку.
- Знаю. Недавно в воскресенье, нас мама послала на рынок за творогом и сметаной для вареников. Только денег мало дала... Ты помнишь, мама? - спросила девочка Эмму.
- Не помню. Почему мало денег? Папа не говорил мне ничего такого. Это ты сама придумала? - со строгостью в голосе обратилась к дочери Эмма.
- Ничего я не придумала. Когда мы купили творог и сметану, то папа сам мне сказал, что мама денег мало дала, поэтому он не смог мне купить куклу у тети, когда мы шли обратно. Куклы были такие красивые, такие нарядные, всякие-всякие. Но ты же должна помнить, мама, мы ведь тебе все рассказали, когда пришли.
- Припоминаю что-то, - пробурчала Эмма, но было ясно, что ничего она не помнит и все. А Катюша тем временем продолжала:
- Больше всех мне понравилась кукла - школьница. Она была, как настоящая, будто живая. И форма настоящая, и портфельчик с книжками. У нее лицо говорило мне: «Купи меня, я хочу с тобой играть». Я просила-просила папу ее купить, а тетя услышала, что денег нет и сказала, что можно прийти к ней домой, когда будут деньги, и назвала адрес. Когда папа получил деньги, мы с ним пошли выбирать куклу. У этой тети дома их видимо-невидимо. Но все мы не смогли бы купить, мне нужна была только моя «школьница». Папа мне ее и купил.
Тетя Галя, скажите мне, правда ли, что моя кукла убила папу и убежала в окно, бросив портфельчик? Так мне мама говорит, а мне что-то не верится. Ведь это ж кукла, она только кажется, будто живая, но я видела, она неживая вовсе... Но если это неправда, то куда же она делась, почему ее нет, остался только портфельчик и книжки?
- Куда делась, не знаю, - ответила я, - может, кто-нибудь чужой утащил. Вот мы строителей нанимали навес строить, я вечером решила их спецодежду постирать, они ее у меня оставляли. И увидела я, что в одной из сумок лежит любимая игрушка моего сына - рыжая белочка, которая двигает лапкой, будто грызет орехи и заливисто хохочет, если пощекотать ей животик. Вот ведь украсть хотели! Так может и твоя кукла кому-нибудь понадобилась, она ведь красавица была... Что касается маминых выдумок, то все это ей просто приснилось, никто папу твоего не убивал, он просто заболел и умер. Это судьба у него такая, а ты помни его веселым, красивым добрым, каким он был с тобой всегда...
- Это здесь, - объявила Катя, когда мы дошли до конца переулка, заканчивающегося тупиком.
- Где? - почти хором спросили мы с Эммой девочку.
- Да, вот же. Номер 26, - ответила она.
Домик под номером 26 казался с улицы необычайно узким, низеньким и совершенно незаметным. Мало, того, что переулок в этом месте резко искривлялся непонятно, для чего, так еще впереди стоящий двадцать четвертый дом полностью загораживал домик кукольщицы от прохожих, которых и так здесь было очень мало.
- И как только вы с папой его отыскали на свою голову! - спросила я Катюшку, подтвердив, что без нее мы бы ничего не сумели найти. - Придется тебе новую куклу купить за это, - пообещала я девочке.
- Что ты! Что ты! - замахала на меня руками Эмма. - Пусть ты мне не веришь, считаешь меня сумасшедшей, но я-то себе не могу не верить, если все собственными глазами видела. Я пока еще мать и к этим жутким куклам своему ребенку не позволю даже притронуться.
Так мы стояли рядом с домом кукольщицы, переговариваясь и решая, как сообщить ей о своем приходе. Звонка не было, но стоило нам подойти поближе к окнам, чтобы постучать, как в одном из них над стоящими и сидящими на подоконнике куклами проплыла чья-то косматая голова. Я решила, что это именно кукольщица и есть, но на наш стук вышел к калитке невысокий горбун. На вид было ему чуть за тридцать, он был явно навеселе и едва только нас увидел, как неотрывно уставился близко посаженными к переносице, слащаво прищуренными, глазками на Эмму, и, казалось, съесть ее был готов живьем.