– Нет, довольно близко. Потому и могу забегать к Иде до работы, если она не спит, – зачем-то соврал он.
То есть, может и не совсем соврал – он же сказал не «забегаю», а «могу забегать», а теоретически он действительно мог, особенно если бы ночевал у родителей, которые жили в пятнадцати минутах ходьбы от меня.
Папа бросил на него оценивающий взгляд («Хм, он что, правда просто заходил, а не оставался у нее?»). Это не исключало того, что иногда Стас все-таки остается, но все равно было дополнительным бонусом в его копилку.
В коридоре я расцеловала родителей и пожелала им спокойной ночи и нерешительно подошла к Стасу. Обычно мы никак не прощались, если не считать беглого «давай, до скорого», но маму с папой бы это, наверное, насторожило. В то же время страстно целовать его на глазах у них мне тоже как-то не хотелось. Стас спас ситуацию, легонько обняв меня и чмокнув в щечку.
– Ну, пока, – облегченно выдохнула я, пообещав себе задать ему кучу вопросов при следующей встрече. Нет, не по телефону – мне хотелось видеть его, когда он будет мне это объяснять.
Мама едва смогла протиснуться в дверной проем со своим букетом, и это подтверждало мою догадку насчет трудностей, с которыми столкнулся Стас в лифте (там-то двери были еще уже). Момент, когда в квартиру с цветами заходил он, я как-то пропустила – может, из-за того, что была в смятении.
Закрыв за гостями, я отправилась убирать со стола и мыть посуду. Захотелось лечь пораньше – все-таки я проснулась в семь утра.
Я расстелила постель, прочитала перед сном десяток страниц первой попавшейся книги (после чтения всегда уютнее спится) и уже погасила свет, когда услышала три звонка в дверь. Условный знак.
– Ох, – вздохнула я.
На сей раз Стас был, разумеется, без цветов и выглядел замерзшим.
– Что такое? – впуская его, шепотом спросила я.
– Целый час пробродил по улице. – Он дохнул на ладони и энергично потер их одну об другую.
– Зачем?
– Ждал, пока твои родители уснут! Свет в их окнах погас давно, но я все-таки решил перестраховаться. Они ведь могли услышать мои звонки и разочароваться во мне. Как думаешь, раньше они не слышали их по ночам? Надеюсь, что нет…
– Объяснишь мне, в чем дело? – перебила я.
– А ты сделаешь мне чайку погорячее?
– О`кей. А ты уверен, что с язвой можно пить сильно горячее?
– Ничего с моей язвой не случится.
– Давно она у тебя?
– Два года назад обнаружили.
– Ты не говорил.
– А надо было?
– Уф, значит, и правда не говорил.
– Ты, конечно, решила, что прослушала? Нет, на сей раз нет. Ты не волнуйся, пропускать ненужную информацию мимо ушей – навык полезный. Если бы ты этого не умела, разве стал бы я тебе часами рассказывать про Аллу? – Стас разулся и повесил на крючок пуховик.
– Кстати, как там с Аллой? – поинтересовалась я.
– Никак. Мы расстались.
– Это я уже слышала. По-прежнему не созванивались?
– Да расстались мы, зачем нам созваниваться.
– Ладно, ладно. – Я прошла на кухню, включила свет и электрический чайник.
– Прости, что потревожил. Не думал, что ты так рано ляжешь.
– Кое-кто разбудил меня утром.
– Это не я, это Slipknot. Хорошая группа.
– Пожалуйста, поменяй мелодию хотя бы на один день.
– Почему ты решил, что я пробуду у тебя только один день? – поднял бровь Стас. – У меня завтра зарплата, с деньгами проблем нет, еду куплю сам…
– Дело не в еде, – устало вздохнула я, протирая глаза. – Слушай, ничего, если я лягу? Я вырубаюсь. Ты выпей свой чай и можешь потом даже рассказать мне, как сильно ненавидишь Аллу, только я буду слушать с закрытыми глазами, идет?
Он хохотнул.
– Ложись, ложись. Я скоро приду.
– А завтра с утра обещай объяснить мне, почему ты сегодня заявился с цветами. Сейчас, вижу, ты этого делать не собираешься.
– Твоя мама что, не любит розы?
– Я же говорю – не собираешься. Все, я пошла.
Глава 5
Утром меня ожидал неприятный сюрприз. Нет, даже не будильник (мелодию Стас, разумеется, не сменил), а то, что было после.
– Не могу никуда идти, – придушенным голосом пробормотал он. – Кажется, я заболел.
– А, ну правильно, ты же вчера хотел остаться. Теперь я, конечно, тебя не выгоню. – Я терпеть не могу, когда мне так нагло врут – это, пожалуй, единственное, что меня действительно распаляет. – Знаешь что? Вставай-ка и иди.
– Да не могу я, ты что, не видишь? – воскликнул он (насколько это было возможно с «севшим» горлом).
Мне пришлось мысленно признать, что, возможно, он действительно приболел, но уж точно преувеличивает, заявляя, что не может встать.
– Ничего я не вижу. Вставай.