– Хватит, Джой. Если и было у тебя лёгкое сотрясение или шок, всё должно было давно пройти. Отдохнула – пора возвращаться. Он хоть и гад, но позвони Филлу, – напутствовала Джил.
– И как этот урод стал твоим агентом? Возьми лучше меня!
– Не слушай эту курицу. Ей самой нужен кто-то с головой. А Филл вполне адекватен. Видели и похуже.
Час от часу не легче! Агент? Филл? А Она-то думала, что решила уже все «организационные» вопросы. О Филле, о том, что такое «агент», к счастью, информации оказалось достаточно. И, как ей показалось, Она хорошо во всём разобралась. Так что, когда ближе к обеду обнаружился тот самый Филл, Она была готова разговаривать, или – любимое слово Филла – сотрудничать с ним.
Мужчина, бесцеремонно переступивший порог Её квартиры, оказался неопределённого возраста и вида. Он не был похож ни на одного доселе виденного Ею мужчину. К этому приходилось привыкать. Напористый и громогласный, Филл вызвал у Неё неприятные чувства. Если бы им выпало встретиться в первый Её – Джой – день, то Она приняла бы его поведение за агрессию. И неизвестно, как бы всё кончилось. Но Она уже видела многих мужчин. Одни не вызывали никаких ярких эмоций, другие – это, собственно, единственный Ник – казались располагающими, дружественными. Разобравшись более или менее в шкале эмоциональных проявлений Джой, Она поняла, что Филл вызывает в ней брезгливое раздражение. И как только Джой сотрудничает с ним? Эта мысль не покидала Её всё время, пока Филл по-хозяйски, развалившись в Её кресле, потягивал из Её бокала Её вино! Но менять Она, конечно, ничего не будет. Не имеет права. Может быть, только уменьшит «аппетиты» Филла. И в гонорарах, и в количестве навязываемых ей мероприятий. Филл остался не очень доволен. Да что там – он кипел от невозможности высказать всё, что думает в лицо этой… Джой ни в какую не желала обсуждать свою недавнюю аварию.
– Мы же подружки. Все вместе, без секретов.
Не поддалась на всегдашнюю, безотказно действующую разводку. Как-то изменилась куколка. Что-то в ней появилось «жёсткое». Непонятно. Ладно, Филл хорошо знал этих девушек. Тусовщицы все с вывихами. Эта, повезло, достаточно адекватна. Покапризничает немного, наверное, сильно головой-то ударилась при аварии. По своим каналам Филл выяснил все подробности того происшествия. Потом всё образуется. Он своё наверстает. Филл не собирался из-за Её плохого настроения или ещё какой ерунды терять эту «золотую курочку». В конце концов, они договорились, что Джой отдохнёт ещё и сегодня. А завтра! А уж завтра придётся поработать! Намечалась дегустация, показ мод, тусовка.
– Как – в один день? И почему в таком порядке?
Она была решительно против «дегустации». Неизвестно, как подействует на Неё алкоголь. Дегустация предполагает еду и питьё. У Неё приличный словарный запас. Опыт с седативными средствами – помнит Она, как подружки подсунули Ей успокоительное – оказался очень неудачным.
– Она ни за что не пойдёт. Он может отменить? Перенести?
Бессмысленное словосочетание и невинная просьба, которые произнесли изящные губы Джой, оказали на Филла потрясающее действие. Он побледнел, покраснел. Она с интересом ждала, что Филл сделает, на что он способен. Но он, притушив в глазах опасный огонь, потребовал, чтобы в таком случае неустойку оплатила Джой.
– Заплачу.
Оказывается, можно за что-то уважать и такого человека? Как всё здесь… непросто. Анализировала Она свои чувства, посылая Филлу на прощанье воздушный поцелуй. Не станет Она провожать его! Сам пришёл – сам и уйдёт. Ай да Джой! Хозяйка ей нравилась всё больше и больше.
Ник проснулся среди ночи. Как будто кто-то толкнул его – вставай. Рядом раскинула своё роскошное тело Александрин. Надо выпить. Ника передёрнуло от мерзкого чувства неуважения к самому себе. Неловко придерживая рукой костыль, он дотащился до кухонного сегмента. Вся его холостяцкая квартира-студия была поделена на функциональные сегменты: салон-прихожая, спальня, кухня. Только у туалета и ванной, спасибо дизайнеру, было отдельное, закрытое помещение. Самым большим и значимым сегментом была, конечно, спальня. На навесных открытых полках теснились разномастные бутылки. Коньяк или водка? Мама пила коньяк. Отец считал водку мужским напитком. Опрокинул стопку – и хорош. Не надо миндальничать, как с коньяком. Отец умел и любил выпить. Костылём Ник развернул к себе старинное «вольтеровское» кресло. Это кресло, гранёный стакан отца да любимую репродукцию матери перевёз он в свою квартиру-студию. Всё остальное продал вместе с домом, когда пришлось перевезти маму в Сосны. Перламутровый свет полной луны освещал репродукцию. В полумраке картина казалась ещё более зловещей. Устрашающе простая по содержанию, она несла в себе какое-то тайное зло. Ребёнком Ник ужасно боялся картину. И как можно было любить этого Дюрера? Что она в ней такого находила? Всегда была она немного странная, его мама. Когда же вдруг скоропостижно умер отец – здоровый крепкий мужчина, – она совсем перестала принимать действительность. Ник платит огромные деньги этим бандитам в Соснах. Но, главное, ей там хорошо. Наверное. Кто может знать. В любую погоду, в любое время года мама устраивается на краю отвесом спускающегося к дюнам берега и смотрит на бесконечный океан. Рядом, над её головой такие любимые сосны. О чём напоминает маме их аромат, шелест игл, порывы ветра? Может быть, она и этого не замечает, а может быть, что-то отзывается во тьме её души. Ник сделал ещё глоток. Отец учил, что с водкой надо быть осторожным. Да мало чему ещё учил его отец! Он приехал тогда к родителям с Бекки. Девушкой-однокурсницей. Накануне свадьбы. Они – да, да – собирались пожениться. Он был так влюблён! Бессовестно, по-щенячьи восторженно! Не видел никого и ничего вокруг. Для родителей это оказалось огромным сюрпризом. Ник не удосужился их предупредить, о чём-то рассказать «до того». Но они ничем не выдали своего удивления. Приняли непутёвого сыночка и его подружку радушно. Отец был мужественно галантен и не отпустил ни одной из своих любимых шуточек. Мама из всех сил старалась быть милой со смущающейся, поминутно красневшей девушкой. Развлекала её светской беседой, показывала дом, палисадник. «Превзошла себя». Как констатировал после отец. «Но это в первый и последний раз, – предупредил он Ника. – На ещё один такой подвиг мать не способна. Так что в следующий раз и не надейся». «О каком следующем разе ты говоришь?» Ник вспомнил охватившее его благородное негодование и, что поделаешь, улыбнулся. «Не доведут тебя девки до добра, парень», – махнул рукой отец. «Нет, скажи, скажи, что ты имеешь в виду!» – не отставал уже порядком подвыпивший Ник. «Что-что? Ты скажи – лучше быть лысым или глупым? Вот то-то. Не знаешь. Лучше быть глупым. Лысину замечают сразу. А что ты дурак – поди, пойми». Чему только не пытался научить его отец, от чего предостеречь. Ник покрутил в пальцах пустой стакан. Поставил на пол. Возвращаться в постель к Александрин совершенно не хотелось.