– Кто это?
Ник резко повернулся, едва не потеряв равновесие.
– Что это так тебя заинтересовало, Котик?
Александрин отвернула экран так, что Ник видел лишь блики света на её лице и шее.
– Просто интересно, что ты с таким увлечением смотришь.
Ничего лучшего Ник придумать так сразу не смог. Голос окутывал, завораживал его, мешал сосредоточиться.
– И когда это тебе стало интересно, что я смотрю?
Вызов, издёвка в голосе Александрин зашкаливали. Ник промолчал. Она истеричка. Непредсказуема.
– Тебе? Интересно!
Если этот… молчит, она всё ему выскажет! Александрин вскочила, развернула экран, ткнула им почти в лицо Нику. Бледнолицая девушка с каштановыми локонами очень сдержанно, как будто не было вокруг веселящейся, бурлящей толпы, отвечала на вопросы жеманно хихикающего идиота.
– Ты её хотел увидеть? Это – она! Эта шлюшка твоя Джой. Из-за неё ты выгнал меня! Паскуда!
Огромные, как градины, слёзы катились по ставшему старым и некрасивым лицу Александрин.
– Почему, с чего ты взяла? – вяло защищался Ник. Ему вдруг стало жалко эту без вины виноватую, глупенькую Александрин. Он не мог отвести глаз от нежных припухлых губ на экране. Ему не провести её! Она знает своего Котика как облупленного!
– С чего? А вот с чего! Я-то думала – кто?
Горе и разочарование Александрин, понимание, что с такой соперницей ей не тягаться, без слов читались на посеревшем, усталом лице Александрин. Она швырнула в Ника клочком бледно-сиреневой бумаги. Смятый, надорванный листок не долетел до него. Ник потянулся, чтобы схватить… и упал. Грохнулся с высоты табурета на пол. Не чувствуя боли, волоча загипсованную ногу, пополз за запиской. Аромат! Это её записка! Ник сжал бумагу в кулаке – он никому не позволит забрать её. Он поднял глаза – концы её остроносых туфелек, угрожающе смотрели ему в лицо.
– Откуда это? Где взяла?
Ник с трудом приподнялся на локтях.
– У тебя. В палате. Валялась под кроватью. Всё думала, кто это «ваша Джой». Не нужен ты ей, дурашка Котик. Зря меня выгнал. Останешься тут один с дохлой птицей.
И ещё, ещё какие-то слова. Злые, обидные. Ник не мог понять, о чём это она, почему. Нежный листок бумаги жёг его ладонь. Переступив через Ника, Александрин ушла, громко хлопнув дверью.
Не зря Она так не хотела участвовать в том, что планировал Филл. Вернуться под утро домой совершенно разбитой, с ужасной головной болью. Как всё это могло нравиться Джой! Что такого замечательного было во всех этих местах, в этих толпах разных людей! Нет, это не только не помогает продвинуться в Её цели, это просто выше Её сил! Филл появился у Неё в квартире утром. Он привык приходить без приглашения?
– Ты совершенно не в форме, – заявил он, беззастенчиво рассматривая вышедшую к нему из ванной Джой. – Необходим парикмахер, визажист.
Пока Она разыскивала по многочисленным ящикам и полкам покорившее своим вкусом вишнёвое варенье, ничего и отдалённо напоминающего «такую прелесть». – Она оперирует словечками Джой! – у Неё дома не было, Филл успел кому-то позвонить, о чём-то договориться.
– Нет! Только не это!!!
Филл вырвал из рук Джой кусок хлеба с толстенным слоем варенья. Она, как заворожённая, следила за тем, как хлеб падает, оставляя на белоснежных плитах пола кровавый след. О… Ей так понравился свежий хлеб с вареньем! Ничего вкуснее Она не ела! Она только приготовилась, собрав все известные Ей слова негодования… Как Филл уже отчитывал Её!!!
– Джой должна помнить: углеводы и сладости – главные враги каждой куколки! Джой ведь хочет остаться «куколкой».
Почему приходится возиться с такой тупицей? Филл театрально заломил руки.
– И что ты собираешься надеть?
Она одна из Рода Кью! Из тех, интеллектуальный коэффициент которых недосягаем для основной массы населения! Из тех, кто из поколения в поколение руководит и направляет! От слова которых зависят судьбы и жизни! Она не могла даже представить, что кто-то может так с Ней разговаривать! Даже подумать о подобном? Нонсенс… Обескураженная, Она молчала. Филл махнул рукой.