Торопиться в мокрых, готовых при каждом шаге соскочить с ноги мокасинах было сложно. И на дорогу до мазанки Хома Ник потратил чуть больше времени, чем предполагал. Он быстро переоделся. Заставил себя открыть саквояж Джой. Изящные вещички – бельё, блузочки, шорты, обувь, аккуратно уложенные, расположились в небольшом объёме дамского саквояжа. Ник протянул и отдёрнул руку – у него не хватило духу дотронуться до её вещей. Рассматривать пакеты, что-то выбирать – нет уж, пусть сама выбирает! Он просто возьмёт с собой весь саквояж. Тревога за безопасность Джой, чувство вины за то, что оставил её одну, заставил ждать, подстёгивали Ника, заставляли торопиться ещё больше. В первое мгновение Ник испугался. Он не мог ошибиться! Этот крутой спуск – провал между глыбами, амфитеатром выветренные ветром и вымытые волнами прибоя известняковые «стены», шорох увлекаемой прибоем гальки. Это то место, где он оставил Джой!
– Обещала тебе, что спрячусь.
Ник обернулся на голос. Сразу стало легко и радостно. Скользя по осыпающимся камушкам, он добрался до неглубокой выемки в светло-сером, кажущемся почти белом известняке. Кинулся обнять, прижать к себе прохладно-гладкую, ставшую сосредоточием его жизни женщину.
– Подожди. Я хочу одеться.
Ник протянул саквояж. Он не понял – почему… после… всего… между ними… Но может быть… Он совершенно не знает Джой. Нет никого на свете, кого бы он знал лучше, чем её. Что случилось, пока он ходил за одеждой? Что? Ник растерялся. Пока Ник терялся в догадках, Она успела разобрать принесённые им вещи, одеться. Свой Кристалл и найденный камень – Она не позволяла себе думать о нём как о Кристалле, – завернув в шёлковую косынку, надёжно спрятала среди своих влажных вещей. Теперь, когда она обезопасила и себя, и Ника, она позволила себя обнять. Ей было неуютно. Она ошиблась. Не только Её тело – тело Хозяйки-Джой – помнило всё. Огненной печатью запечатлелось в таких Её глубинах то… Как теперь смотреть на Ника? Как, о чём говорить?
– Как я? – постаралась Она вернуть насмешливо-жеманный тон Джой, в свете луны и звёзд демонстрируя Нику свой наряд. Что бы Джой о нём ни думала, о чём бы ни сожалела, Ник обнял Её, сдавил, вжал в себя. Совладать с собой он не мог. Она потянулась к нему. Несмотря ни на что, Она желала этого больше всего на свете. Позволила войти друг в друга, переплестись их душам. Ещё миг, и они окончательно потеряют контроль…
– Нет, пожалуйста, не здесь. Вернёмся.
Почти неуловимое движение воздуха у губ Ника, исчезающий звук, гулко отдавшийся в его душе, помог ему остановиться.
– Вернёмся. Быстрей.
В отличие от Ника, Она, заставившая себя «остановиться на самом краю», не могла позволить себе торопиться. Ей требовалось время. Обдумать. Она не может поручиться за себя. Что и как будет, когда они вернутся в жилище Хома. Ведь теперь Она сознательно сделает недопустимое! Она была поражена. Даже не расстроена, нет – обескуражена. Какие ещё сюрпризы, неизвестные, неведомые, сладостные эмоции и чувства ожидают Её!!! В себе, не в эмоциях Джой она обнаружила такое! В Роду Кью никто, никогда не испытывал таких тёмных, сверкающе чистых, огромных, сметающих всё на своём пути чувств. Но может быть, никто не говорил, не говорит о подобном! Это считается недостойным для субъектов Рода Кью? Нет, невозможно! То, что Она пережила, огненным тавром опалило самые глубины Её существа. Не измениться после такого нельзя, невозможно. Она не могла решить, что ей делать, что и как сказать Нику. «Это последний раз», – пообещала Она себе, падая в невообразимую высоту чистой светлой радости.