Неуклюжая тварь направилась в его сторону, перешагивая через всё ещё содрогающееся тело Даниэль.
Крип просто ждал этого.
Он был безмолвен и ошеломлён, его рот отвис, пальцы размазывали кровь и серое вещество на лице, которое имело консистенцию желе от консервированной ветчины. Он оцепенел и застыл на месте. Ему показалось, что его собственная кровь прилила к ногам, и он чуть не упал лицом на тротуар.
В лунном свете лицо человека с топором казалось почти светящимся.
Из его уродливой головы торчали пучки седых волос, само лицо было покрыто шрамами и швами, одна пустая глазница располагалась ниже другой, и обе были заполнены бездонной чернотой. У него не было носа, а рот был искажён швом стягивающим его.
И снова Крипу показалось, что это маска... но когда существо приблизилось к нему, оно криво ухмыльнулось.
- Это ты, куколка? - спросило оно, поднимая топор для удара. С лезвия стекала кровь. К нему также прилипли ткани и волосы.
Крип ждал этого, но Лекс схватил его и потащил прочь, наполовину волоча, наполовину унося за пределы досягаемости монстра.
- Беги! - крикнула Су-Ли. - Беги!
Она вела их, и Крип, поднявшись на ноги, побежал рядом с Лексом, внезапно почувствовав, что мог бы пробежать десять миль, если бы это было необходимо. Страх и ужас придали ему сил, и он пустил их в ход.
За ними следовал человек с топором.
15
В задумчивой тишине Рамона двинулась по тротуару, изо всех сил стараясь держаться подальше от тени, отбрасываемой навесами над витринами магазинов. Все они были полосатыми. Старинными, абсолютно не к месту и не ко времени, как и весь этот чёртов город.
Это место было ящиком, большим чёрным ящиком, но должен быть ключ, который открывал его, если только она могла найти его и узнать, что это такое.
Снова прозвучала сирена, и это была настоящая беда.
В последний раз, когда она звучала, сгорбленный человек ожил, а другая тварь в микроавтобусе напала на Чазза, бедного, никчёмного Чазза. По её мнению, это означало, что если вокруг были другие люди-манекены, то сирена, вероятно, активировала их.
У неё не было никаких реальных доказательств, но она верила в это.
А сейчас она должна найти остальных.
Они должны были быть где-то рядом. Но это было лишь полбеды. Казалось, что все улицы похожи друг на друга. Деловые кварталы были как бы повторением друг друга, как и жилые кварталы. Она могла поклясться, что видела одни и те же витрины, одни и те же дома снова и снова. Конечно, это было невозможно, потому что она двигалась по прямой, но ощущение дежавю не покидало её.
Оно не только не покидало её, но и преследовало.
Она остановилась под одним из таких же полосатых навесов, пытаясь разобраться в происходящем. Да, реальность здесь была искажена, но должна подчиняться каким-то законам.
О, прекрати пытаться, блядь, всё рационализировать. Неужели тебе всё это не надоело?
Но она этого не сделала, потому что была именно такой. Она провела всю свою жизнь в поисках знаков и предзнаменований, систематики и механизмов, стоящих за совершенно обычными событиями. Возьмём, к примеру, Чазза. Она уже давно знала, что он спит с другими девушками, но не бросила его. Она даже не затронула эту тему и не опустилась до его уровня, как многие другие женщины, и не стала спать с кем попало. Нет, только не она. Она искала намёки и подсказки в разговорах и повседневной жизни с ним, которые должны были подсказать ей, что она сделала не так, и всячески избегала любых изменений в их отношениях, которые привели бы серьёзным проблемам.
И Рамона делала то же самое сейчас.
Она ждала, покуривая сигарету, зная, что должна бросить курить до начала купального сезона... но сегодня была не та ночь.
Она думала о сирене. Она знала, что звук доносился с востока и ей очень хотелось проследить его источник, потому что глубоко внутри она чувствовала, что если она сможет отключить сирену, то весь кошмар закончится.
Но это было глупо и опасно.
Разумнее всего было прекратить поиски и вернуться туда, где стоял микроавтобус. Это был вход в этот сумасшедший дом и, вероятно, путь к спасению.
Она повернулась и пошла быстрее в том направлении, откуда пришла.
Те же витрины, те же дома, всё то же самое.
Она шла, шла и шла, и казалось, что всё ещё не приблизилась к тому месту, откуда прибыла изначально.