Ему потребовалась доля секунды, чтобы понять это.
К тому времени она уже повернулась на пассажирском сиденье. У неё была только одна рука. Какая-то арматурина торчала из её плеча там, где должна была быть прикреплена другая. Её грудь и живот были испещрены пятнами, как и пальцы. Её потрескавшееся, белое кукольное лицо улыбалось ему, один уголок рта приподнялся в кривой непристойной усмешке.
Но хуже всего было то, что она раздвинула ноги, чтобы показать ему безволосую щель между бёдер.
Чазз, смутно осознавая, что Рамона кричит у него за спиной, потерял над собой контроль. Ужас ситуации сразу же поглотил его. Всё внутри него, казалось, втянулось в какую-то огромную чёрную дыру, и он закричал и обезумел от ярости. Собрав всю свою силу, а она была немалой, он отдёрнул руку, и женщина-манекен последовала за ней. Он замахал рукой, пытаясь сбросить её, и её суставы издавали ужасный щёлкающий звук, как будто она была деревянной куклой. К этому моменту её рот был открыт в широкой беззубой улыбке, и она пыталась обхватить его ногами. Он видел всё это в призрачных, размытых образах, пока тряс её взад и вперёд.
Наконец, он сбросил её.
Она ударилась о землю, её рука с грохотом отлетела от тела, одна нога была сломана ниже колена. Её голова покатилась по тротуару, как мяч, челюсти всё ещё открывались и закрывались.
Её кисть всё ещё сжимала его предплечье.
Даже оторванные от её тела, пальцы всё ещё двигались, разминая его руку. Он снова закричал и оторвал их, оставив на теле четыре кровоточащие борозды. Единственный белый большой палец остался висеть как умирающее насекомое.
К тому времени Чазз был не в себе.
Он был весь в холодном/горячем поту, дрожал и бился в истерике, издавая пронзительные стонущие звуки. Когда Рамона попыталась дотянуться до него, он отшвырнул её в сторону, и она растянулась на асфальте.
Затем он пустился в дикое, слепое бегство.
Потому что части женщины-манекена были не так мертвы, как должны были быть... они всё ещё двигались. И он был почти уверен, что её голова зовёт его по имени.
7
Когда Рамона упала на землю, она потеряла сознание.
Она была в отключке не более двух-трёх минут, но когда открыла глаза и огляделась, Чазза нигде не было видно. Голос у неё в затылке, тот же самый, что предупреждал её держаться от него подальше, сказал ей: "Он поимел тебя. Выбросил из машины, чтобы сбежать. Вот такой он человек. Я надеюсь, теперь ты довольна своим выбором.”
Но это было не так.
И никогда так не было.
К несчастью, с тех пор как ей исполнилось четырнадцать, она снова и снова выбирала один и тот же типаж, воплощая в жизнь какую-то детскую фантазию об идеальном парне с идеальным телом и идеальным лицом. Но если и было что-то, чему она снова и снова училась на своём горьком опыте, так это то, что чем лучше что-то выглядит снаружи, тем хуже внутри.
Всё это промелькнуло у неё в голове, когда она оклемалась и поняла, что её бросили.
Шевели задницей, Рамона! Ты в опасности!
О да, она была, она определенно была в опасности. Ей не потребовалось много времени, чтобы вспомнить почему. Она села на задницу, ощущая пульсирующую боль в затылке. Её пальцы скользнули по шишечке, которая почти мультяшно вздымалась под длинными темными волосами, спутанными от крови.
Клянусь Богом, Чазз, ты ещё пожалеешь об этом. Так или иначе, ты действительно пожалеешь об этом, придурок.
И как только это пронеслось у неё в голове, в неё ворвалась реальность, и она поняла, почему ей грозит страшная опасность. Сгорбленный человек. Он преследовал её... но теперь она не видела его следов. Но нужно было бороться не только с ним.
Женщина-манекен.
Она всё ещё была живой, одушевленной, как бы это ни называлось, после того, как Чазз разбил её о землю.
Внезапно Рамона насторожилась и огляделась.
Да, части тела женщины всё ещё были разбросаны, но они не двигались.
Её туловище находилось футах в десяти от неё, нога была отброшена в сторону, рука рядом с головой, которая лежала на земле мёртвая и незрячая. Её рука лежала на краю асфальта.
Тяжело дыша, Рамона присела на четвереньки, глядя на останки.
Голос разума в её голове сказал ей, что сама мысль о том, что эта кукла действительно жива, действительно способна шевелиться после того, как ее разбили, была смехотворной. Это был не человек. Это была какая-то машина, и теперь она была сломана. Точно так же, как и мужчина, она была сломана.