Мишка поставил мои скромные пожитки у входа, а ключи бросил на журнальный столик.
- Мне на работу нужно, буду часа через три, а ты пока отдохни, полежи. Осмотрись. Я позвоню, как буду домой идти. Все, побежал. Никому дверь не открывай.
Щелкнул замок и я осталась одна, рассматривать свои апартаменты.
По квартире всегда можно сказать, живет тут женщина или нет. По этой квартире уверенно можно было сказать, что жила.
Шторки на кухне в оборочку, старенькие, но выстираны и даже немного проглажены. В трюмо стоит много разномастной посуды и фарфоровых статуэток: ангелочки, балерины и даже бюст Ленина имеется. На кровати яркое цветастое покрывало и белье постельное тоже в мелкий голубой цветочек - василек. Уютно все, но и пусто как-то. Не хватает запаха домашних пирожков и чая на травах.
Надо это исправлять. Мужчина же с работы голодный придет. Не дело это.
Оценила имеющиеся запасы и принялась готовить деликатесы для любого мужчины - пельмени. Налепила и в морозилку забросила. Придет - свежих сварю.
Что там у нас на очереди? Стирка...
***
К вечеру я переделала всё, что только могла. Нужно было занять чем-то руки, чтобы голова не думала.
Устала. Подвинулась к себе стул, села с половой тряпкой в руках и расплакалась.
Именно так меня и нашел Мишка, поднял на руки и долго гладил по спине, пока не успокоилась. Боль не может длиться вечно. Она когда-то, но все-таки заканчивается...
***
Миша
Смотрю, как она посуду моет, и тепло так на душе. Накормила. Везде убралась и даже белье на балконе вывесила. Хоть ругал её за это. Этаж-то пятый, вдруг голова закружится, упадет еще, не дай Бог. Ну его, белье это. Сам приду - повешу.
- Маш, а ты красивая у меня!
Поворачивается хмурая.
- Да какая я красивая, посмотри внимательней. Синяки еще не прошли. Нос с горбинкой, волосы вон выстригли, да и цвет тусклый, болезненный, - отвечает она уныло и глаза в пол опускает. Видимо снова плакать собралась.
- Глупышка. Красота она вот тут, в сердце. А сейчас ты вот такая домашняя намного красивее, поверь.
Не спорит, молчит. Я-то знаю, как она переживает. В зеркало смотреть боиться. Глупая.
- Я наверно пока не смогу тебе ничего вернуть, - говорит уныло.
- Я и не требую.
- Но... Я отработать могу...
Поднимает свои глазки, уверенная, решительная, сильная, как всегда.
- Хорошо, - соглашаюсь. Поднимаюсь со своего любимого места у окна. Иду к ней.
Она тянется руками к пуговицам на груди. Расстегивает первую. Останавливаю. Ловлю её маленькие ладони в свои, целую, - пельмени лепить будешь.
***
- Миш, а чего у тебя тут открыто? - доноситься громкий голос из прихожей. Маша испуганно оглядывается на меня.
- Это моя мама, - успокаиваю девушку.
Хотя эффект прямо противоположный. Подскакивает с кровати, кидается на балкон. Прятаться наверное собралась. Не успела. Мама шустрее оказалась.
Вот уже сумки поставила, тапочки свои любимые одела и шлепает в спальню, сына пропащего разыскивает. Хоть бы предупредила, что приедет. Встретил бы ее с электрички. Сумки хоть помог донести, а то ж как всегда, понапривезет всякого с деревни, полгода съесть пытаюсь.
- Здравствуй, сыночек, а кто это в гостях у тебя? - начинает допрос мама.
- Это Маша, - отвечаю, - невеста моя, а это моя мама Светлана Ильинична.
Обе женщины замирают там, где и стояли, и с вопросительными взглядами смотрят то на меня, то друг на друга.
Заканчиваю собирать детскую кроватку, и так чуть-чуть осталось. Встаю. Отодвигаю ее к стенке у кровати.
- Маш, поставь чаю. Посидим. Дела обсудим. А ты, мам, иди руки мой и на стол готовь. Проголодался я что-то.
Вот сидим на маленькой кухне, чай с вареньем пьем. Машка бублики грызет да слушает истории о том, как я рос, где упал и с кем в драки лез. Спорю. Стараюсь хоть немного гордости своей сохранить. Не выходит. В ход идут фотографии, где я в ползунках и без них. Увы, тут я бессилен. Тихо удаляюсь на балкон покурить.
Вечереет, но город и не думает затихать. Машины спешат туда-сюда. Вон группа подростков тянется с пивом на качели. Музыка орет из динамиков. Мы в своё время вечера на турниках проводили, а они вон, за выпивкой да куревом.
Машка тихо подбирается сзади, обнимает со спины.
- Сигарета же! - бурчу и спешно тушу её в банке из-под кофе. Нельзя ей таким дышать. Рожать уже через четыре месяца.
- Не страшно. Тут сквозняк.
- Оденься хоть.
Ладони холодные, будто зима в квартире.
- Уже, - демонстрирует край клетчатого пледа.