Еще в метро Женька пересчитала деньги. Полсотни. Хватит на две поездки. А потом все, первый блин комом. Поэтому не надо спешить. Ольге в этом плане полегче, маленький, но все ж опыт. С одного взгляда может определить, чего стоит клиент и надо ли садиться в его машину. Конечно, и у нее случались холостые заезды, но все равно по сравнению с Женькой она ас.
Возле “Европейской” постоянно пробки, машины делают разворот на Невском. И к тому же здесь много иномарок. Женька, выбрав момент, когда у светофора замерла бордовая “вольво”, вскинула руку.
Машина, подмигнув подфарником, прокатилась метров девять и замерла в ожидании.
Женька дернула ручку и заглянула в салон.
За рулем сидел породистый мужик лет сорока.
– Куда?
– На Гражданку.
Мужик кивнул. Женька села. Всю дорогу молчали. Женька не знала, о чем говорить, а если честно, боялась начинать. Мужики должны приставать первыми. По своей природной сути. За женщин говорят внешность и шарм. Получается, одного шарма не хватает. А может, мужик этот не ее полета. У него, может, таких куколок – как гирлянд на Невском. У каждого перекрестка.
Вместо мужика с Женькой разговаривало радио. Веселый ди-джей выполнял плаксивые и тупые заявки. “У моего Пупсика день рождения, поставьте Для него “Агату Кристи”, песню “Давай вечером Умрем весело…”
Через тридцать минут, освободив кошелек от двадцати тонн, Женька вышла в северо-восточной части города. Ура, приехали. Прокатились. Еще пара таких экскурсий, и коммунизм у нас в кармане. Перевыполнение плана по валу. Как их Ольга арканит?
Женька заскользила по разбитой непогодой улице в направлении метро. Но сегодня станция оказалась закрытой. Ах да, плавун. Вот черт, еще и домой не вернуться.
Электронные часы над входом вывели две двойки. Люди, скопившись у обочины, ловили попутки.
Назад в центр Женька доехала за червонец на старенькой “копейке”. Поторчав на углу Литейного и Невского, она обреченно зашагала к подземке. Нет, эта работа не для нее. Хоть Ольга и говорит, что тут ничего такого, что все мужики – безголовые тельцы, преследующие при общении с бабой одну-единственную цель, – пока ее слова практического подтверждения не находили.
Мороз впивался в щеки, и Женька ускорила шаг. Невский еще не опустел, но праздно гуляющей публики почти не наблюдалось. Выпавшие из забегаловки поддатенькие парочки ловили машины или ползли к метро. Продавцы выставляли из закрывающихся магазинов последних покупателей, запоздавшие прохожие желали в теплые постели.
Женька не обернулась на двойной сигнал машины. Мало ли кого вызывают? После третьего гудка она все же посмотрела назад. В паре метров от нее вдоль обочины полз “кабан” черного цвета. Рядом с Женькой никого не было. На всякий случай она ткнула пальцем в грудь: “Меня?”
Пассажирская дверь открылась.
– Садись, подкину.
"Телевизионная служба безопасности предупреждает – не садитесь в чужие машины, можно пасть…”
– У меня нет денег.
– Разберемся.
Этот мужик тоже был породист, как и тот. Только вместо строгой деловитости первого здесь бросалась в глаза широта не знавшей ни в чем отказа натуры. Разгуляево.
После морозного воздуха запах перегара резко ударил в нос. В салоне было жарко, как в сауне, герметичный кузов не позволял вездесущему холоду пробраться внутрь.
Радио не вещало. Водитель выжал газ, “кабан”, крутанув колесами, выкатил на центр проспекта.
– Куда едем? – Парень скосил глаза на Женьку.
– Домой. :
– К маме?
– К маме.
– А чего кислая? Тоска, что ль?
– Да нет, нормально.
– Кислая, кислая… У меня вот тоже тоска. Раз – тоска, два – тоска, посредине гвоздик. Все осточертело, веришь?
Женька кивнула.
Машина прошла на красный. Мерзнущий гаишник даже не пошевельнулся.
– Ссыт , – прокомментировал парень и провел ладонью по шершавому “ежику” на голове. Затем выдохнул на Женьку аромат коктейля “Даблминт и джусиф-рут со спиртом”.