– В самом деле, Мардж, в этом месяце мы серьёзно потратились, – поддержала Анна. – Неплохо бы подработать.
– Да, Мардж, в самом деле, – ухмыльнулась Шарлин, – ты и так заикаешься, хуже уже не будет.
И она с Анной захохотали.
Кроткая Маргарет поддалась на уговоры. Эмили тоже посчитала аргумент в пользу щедрого вознаграждения весомым. В конце концов, никому из клиентов она в верности не клялась, а те слишком умны, чтобы рассчитывать на преданность проститутки.
Кондуктор помог молодым леди сойти, каждая дала ему по монете. Кроме Шарлин – она посчитала, что расплатилась за поездку зрелищем. Очарованный мужчина не возражал. С видимым трудом отпустил ладошку брюнетки и, кабы не свидетели, наверняка бы жадно припал к ней губами. И не только к ладошке, и не только губами.
Эмили хотела высказаться насчёт кокетства ради экономии, но смолчала. Бойкую и острую на язык Шарлин она побаивалась и в открытую предпочитала не конфликтовать.
Карета понеслась дальше вверх по Финчли роуд, а девушки отправились на поиски нужного дома.
Пейзаж доставлял удовольствие. Никаких однообразных террасных домов – только роскошные коттеджи с садами; степенные четырёхместные кэбы вместо неповоротливых омнибусов; дорога – не голое наслоение объедков и останков животных, а покрытая гравием. Не нужно приподнимать пажами крен юбки и смотреть под ноги, дабы не угодить в конские «каштаны» или на дохлую крысу; не нужно прикрывать нос платком с розовой водой – воздух, и тот, казалось, иной, вкусный. Тошнотворная вонь разложений из мясных лавок, смрад мастерских, пары газовых заводов и химических фабрик до этого средоточия сибаритов словно не долетали.
Кованая калитка невысокого забора оказалась гостеприимно распахнутой. От неё до самого двухэтажного коттеджа бежала витиеватая дорожка. Тут и там щеголяли ухоженностью кустарники да красовались папоротники в вардовых ящиках. Краснокирпичные стены дома обнимали густые заросли плюща, окна первого этажа уютно горели янтарным светом. Тихо, спокойно. Лишь где-то поблизости лаяли собаки. Однако даже их брехня не нарушала общего благостного впечатления.
Девушки поднялись по ступеням, вошли в настежь открытую дверь. Глазам предстала просторная, но тёмная передняя, только свет ламп из гостиной освещал её. Прямо помещение уходило в галерею, справа раскинулась лестница на второй этаж, под нею виднелась ещё одна, ведущая вниз. Никто – ни дворецкий, ни хозяин дома – их не встретил. Не доносилось ни звука. Куртизанки недоумённо переглянулись.
– Э-эй! – позвала Шарлин, направляясь в гостиную.
– М-м-может, уйдём? – боязливо огляделась Маргарет.
– Не трясись, – поморщилась Анна. – Просто мы, скорее всего, рано. Господам положено опаздывать, вовремя прибывает лишь обслуга вроде нас, – и она уверенно двинулась за Шарлин.
Помешкав, Эмили подбадривающе ткнула заику локтем, и они пошли следом.
Обставленную дорогой мебелью залу с мраморным полом украшали драпировки и бантики. Эркерные окна наглухо занавешивали парчовые шторы с бахромой. Собственно, бахрома свисала отовсюду. Её не имелось разве что на каминной кочерге, отчего та на фоне остального интерьера казалась голой. В центре рисовальной, на покрытом красной скатертью столе, дожидался ужин.
– Только четыре тарелки и четыре стула, – задумчиво отметила Эмили.
– И что это значит? – спросила Шарлин, словно напарница могла дать ответ.
Но Эмили, конечно, лишь пожала плечами.
Из передней донёсся тихий звук, похожий на щелчок. Девушки снова переглянулись и, не сговариваясь, поспешили к выходу.
– Добрый вечер, милые мисс, – глухо, как из трубы, прозвучал откуда-то голос.
Четыре головки закрутились по сторонам. Однако никого, кроме самих себя, в гостиной не обнаружили.
– Откуда это? – продолжала озираться Шарлин. – Мистер, где вы?
– Не утруждайте себя, Шарлин, вам меня не увидеть, – отозвался тот.
Маргарет молча понеслась к выходу.
Незримый засмеялся:
– Сожалею, Маргарет, но дверь закрыта.