С полминуты Ларкинз наблюдал, как чудовище расправляет складки платья своего драгоценного черноволосого экспоната.
– Что за комната над нами?
– Это наблюдательная, – голос стал хвастливым. – Полагаю, вы поняли, стена сделана из картона. Были у нас какие-то перестройки дома, что-то было сделано не так, комнату отделили картоном временно. Но потом мне пришла идея. Поклеили обои, прямо на картон, и в них проделали отверстия для обзора. Крохотные, просто так не заметишь. Чтобы через отверстия не сочился свет от окна и никто в гостиной не догадался о подглядывании, в светлое время окно плотно занавешивалось. А через трубу можно разговаривать. Голос тогда делается громким и зловещим. Меня жутко забавляло иногда так пугать гостей. Жаль, рыженькая бросилась вазой, пробила картон. Пришлось вешать картину.
«Оно об уюте заботилось», – подумал Ларкинз.
– Но как вы перенесли тела сюда?
– Тела, – поморщилось чудовище, – какое некрасивое слово. Куколок, инспектор, ку-ко-лок.
– Угу. Так как? Не может же быть, что по этой лестнице, она ж почти без угла.
– А вход сюда имеется в гостиной. Если на буфете правильно повернуть нужную розетку, буфет отъедет в сторону. Но с наивными Анной и Маргарет вышло проще. Они сами упали сюда из ватерклозета. Мне оставалось лишь подтащить их к столу.
– То есть две девушки упали, двух – вы сами?
– Не я, – затрясло чудовище головой. – Куклы. Их убили фарфоровые кук...
– Которыми замахнулись вы!
Оно развело руками.
Ларкинз узнал всё, что хотел. Ещё раз оглядев «коллекцию», он повернулся к притихшей сзади троице. Молочника уже привели в чувства. Инспектор кивком указал ему на один из трупов, и старичок судорожно закивал.
– Миссис Уайт и ещё две девушки упали сами. У ещё двух пробиты лбы. Как и ещё у одного человека. Один вопрос: за что?
Губы чудовища разъехались, обнажив щербатый рот.
– Инспектор, вы удивляете меня своим недоумением. Ну как можно не пригласить на чаепитие папочку?
Конец