На другом столе разложено было пять отделений разных подарков, и к каждому положена записка, кому какие. В стороне положен был подарок для Ханны: золотая брошка и батистовые платки в плоской коробочке, перевязанной розовой лентой.
Ольга Николаевна прикрыла все длинной кисеей, чтобы дети до вечера не видали подарков.
После завтрака приехал с крестом сельский священник Василий Иванович, который давал Сереже и Тане уроки из Закона Божьего и, рассказывая им что-нибудь, беспрестанно спрашивал: «Усвоили-с?», что очень смешило детей. С ним вошел рыжий дьякон и веселый дьячок Алеша, с которым во время службы переглянулся Илюша и оба нечаянно рассмеялись. Рыжий дьякон, расправляя руками по обеим сторонам свои длинные волосы, строго оглянулся и запел басом молитву.
Все набожно подошли к кресту, няня поцеловала батюшке руку, Ольга Николаевна сунула в руку Василия Ивановича деньги, спросила о здоровье его супруги и детей и пожелала приятно провести праздники.
Но как долго еще до вечера! Дети совсем потеряли терпение - и те, которые жили в доме, и те, которые собрались у крыльца на дворе. Там была целая толпа, почти вся деревня; дети болтали, толкали друг друга, заглядывали в окна дома, делая свои замечания.
Наконец и обед кончился. Пудинг, который пылал как целый костер, съели, снесли кусок няне; но няне пудинг совсем не понравился, и, к удивлению маленькой Маши, она сказала, что молочная лапша гораздо вкуснее.
Но вот наконец заперли двери залы, и Ольга Николаевна, Ханна и лакей Петр, привязав на палки восковые свечки, стали зажигать елку.
За дверями со стороны гостиной толпились дети Ольги Николаевны и несколько дворовых. Бойкая шалунья Таня толкала прачкину Варьку к щелке двери и говорила:
- Смотри, Варя, там, под елкой, медведь сидит.
- Глупости, - серьезно возразил Сережа. Мечтательный Леля заметил, что лучше всего это красота елки, и ему хотелось бы подольше ее не разорять. А маленькая Маша без-умолку болтала по-английски о том, какие у нее будут куколки и вещицы. Здоровый Илюша больше всего радовался, что сладкой еды будет на целую неделю, если только уметь удержаться и не сразу все съесть.
У другой двери, на просторной площадке и вдоль лестницы стояли деревенские дети, все закутанные, в полушубках, лаптях; ничего нельзя было разобрать, что они болтали, только можно было слышать, что все были веселы. Няне поручено было впустить детей в залу, когда раздастся звонок.
Наконец колокольчик зазвенел, обе двери отворились, и толпы детей ввалились с двух сторон в просторную залу большого деревенского дома с белыми стенами, на которых выделялась большая темно-зеленая, но ярко освещенная и блестящая елка.
В первую минуту все затихло, дети молча глядели ослепленными от света и блеска глазами на елку. Мало-по-малу посмелее ребята стали обходить елку кругом.
- Зайчик-то беленький висит! - вскрикнул маленький Петька.
- Ишь, яблоки-то и орехи золотые! - любовались девочки. - А бусы-то, глянь!
- Мотри, Парашка, птичка болтается, словно живая, только не поет, - заметила Акулька Ершова.
- Конек - то ясный - трогая серебряную лошадку говорил Федька Фоканов .- Подойдите сюда, - позвала Ольга Николаевна ребят и девочек, подводя их к куколкам-скелетцам.
Некоторые дети даже вскрикнули от радости и удивления.
Нарядные скелетцы стояли вокруг маленькой, тоже разукрашенной и зажженной елки. Они казались такие веселые, счастливые.
- Куклам елку сделали! - воскликнула Таня. - Ура! Вот чудо!
- Тоже и им веселиться надо, - заметил Леля, улыбаясь и радуясь.
- Ну, давайте их раздадим, - сказала немного погодя Ольга Николаевна. - Таня, помогай.
Стали дарить деревенским детям лошадок, дудки, старшим - книжечки, гармонии, меньшим - скелетцев. Таня набрала в руку несколько штук и, соображая по характерам, совала быстро в протянутые красные ручки ребят и девочек куколок-скелетцев.
- Этого тебе, - сказала она, давая турку маленькому Власу с подслеповатыми глазами и плутовской улыбкой.
- Тебе, Федька, офицера, а тебе - вот, бери царя. Сиротка в лохмотьях, сын вдовы Ивановны, Мишка, протянул свою худенькую ручку и взял куколку-царя. Леля пристально смотрел на все это и глаза его устремились на беленькое задумчивое личико 6-летней Акульки Ершовой. Он молча взял из кучи скелетцев ангела с крылышками, которого так красиво, нежно и легко одела его мать, и подал куколку Акуле. Она вдруг улыбнулась, вся просияла и поцеловала куколку.