Жаль, конечно, что выход к морю есть только у альвов, и в их земли простым смертным ходу нет… ну и ладно, с другой стороны, что на этом море делать?
— Тогда хотя бы нашу деревню покажи, — зевнула Таша. — У границы Озёрной с Окраинной. Рядом с трактом.
На сей раз рыцарь, отсалютовав, развернулся и уверенно поскакал на север. Впрочем, достигнуть Прадмунта не успел: в комнату заглянула мама.
— Малыш, хватит на сегодня, — она поправила одеяльце Лив, сопящей в колыбельке. — Время к полуночи.
— Ага… всё равно они со мной не считаются, — скатившись с кровати, Таша ловко подхватила кукол на руки и пристроила в шкатулку с четырьмя отсеками. — Вот пусть теперь сидят и обдумывают своё поведение!
Мама кивнула.
— Правильно, — лицо её изменила странная улыбка. — Тебе должны повиноваться.
Таша заперла шкатулку на ключ. Водрузив кукольное обиталище на прикроватную полку, принялась скатывать карту.
Потом, подняв глаза, неуверенно произнесла:
— Мам… я хотела тебя кое о чём попросить.
— О чём это?
— Я… — Таша набрала воздуха в лёгкие, — в общем… Лайя-Гаст-и-остальные-завтра-собираются-пойти-к-озеру-можно-я-с-ними?
Меж тёмных бровей матери пролегла морщинка.
— Таша, путь до Кристального неблизкий. А ты знаешь моё мнение о продолжительных прогулках с деревенскими.
— Мам, ну они не влияют на меня… правда. Я сама по себе, а они сами…
— Дело не во влиянии. Хотя ты как с ними пообщаешься… вместо моей маленькой принцессы домой возвращается девчонка-оборванка.
— Маам, — укоризненно протянула Таша, поднимаясь с колен.
— Но я не об этом. Сама знаешь. — Мама взяла у неё карту и, положив тканевый свёрток на место, ласково коснулась Ташиных волос. — Малыш, наша тайна должна оставаться тайной. А ты ещё не владеешь собой до такой степени, чтобы менять облик исключительно по собственному желанию. Достаточно сильного испуга, и… что будет, если ты на глазах у всех обернёшься кошкой?
Таша насупилась. Плюхнувшись на кровать, нашарила у изголовья плюшевого зайца.
— Несправедливо это, — пробормотала она. — Мне иногда хочется не быть никаким оборотнем, а быть просто девочкой… как они все. Или чтобы все они были оборотнями.
— Что поделаешь, малыш. Что поделаешь.
Поцеловав её в макушку, мама направилась к двери. Провожая её взглядом, Таша крепче прижала к себе игрушку.
— Мам, а когда папа вернётся?
Мариэль замерла, где стояла.
— Он же говорил, что всего три дня у дяди Зоя погостит, — продолжила Таша, — и до нас ехать сутки, а его почти уже две шестидневки нет! Может, послать за ним кого-нибудь? Сказать, что мы соскучились, чтобы он поторопился…
Мама долго смотрела на неё.
Затем, отведя взгляд, прислонилась спиной к дверному косяку.
— Я должна была сразу тебе сказать, — она зачем-то принялась теребить рукава платья, — но… видишь ли… понимаешь, Альмон… он не приедет.
— Не приедет? Почему? Папа нашёл там работу?
— Нет.
— Тогда почему?! — Ташин голос сорвался в хриплый шёпот. — Мы что, надоели ему? Я надоела? Пожалуйста, пусть он вернётся! Пусть вернётся, я больше никогда не буду…
— Нет. Он… он задержался в пути, прибыл в Арпаген ночью… и в одном из переулков встретился с плохими людьми, и… и папы больше нет, малыш, — мама коротко выдохнула. — Его нет.
***
Таша открыла глаза за миг до того, как над её ухом затрезвонил колокольчик.
К сожалению, на этот раз сразу вспомнив, где она — и почему.
— Встаю, встаю…
Когда знакомая служанка, зевая, удалилась, Таша села в кровати. Какое-то время сидела, обняв руками колени, уставившись в полумрак невидящим взглядом.
Затем рывком вскочила.
И, одевшись, выглянула в окно.
За дощатыми крышами, за частоколом Приграничного, за рядком берёз, поникших вдоль Тракта тонкими веточками — ждала Равнина. Казалось бы, просто большое поле, поросшее одуванчиками.
Казалось.
Никто не помнил, когда возникла Равнина. Даже альвы. Она была всегда: как и Криволесье, и Зачарованный лес. Древние, странные, необъяснимые земли, сам воздух которых пропитан магией. Эти земли прозвали Ложными, и не просто так. Людская магия на них либо вовсе не действовала, либо искажалась, столкнувшись с магией куда более могущественной. А точно о Ложных землях был известен лишь один факт: никакая нечисть и нежить не осмеливалась на них задерживаться. Сами земли не держали зла, но говорили, что пришедший на них со злом с ним же там и останется.