Таша вспомнила, как они увлечённо фехтовали палками на заднем дворе. Тайком от мамы. Та одобряла разве что игры, где Таша изображала пленённую в башне принцессу, но самой Таше это казалось ужасно скучным. Сидеть без дела, пока кому-то достаётся всё веселье? Уж лучше она сама сразит злого колдуна. Благо Гасту нравилось заматываться в занавеску (ткань была тёмно-серой, но они притворялись, что она чёрная) и зловеще хохотать.
Нет, Таша не отказалась бы от приключений, если б те преподнесли ей на блюдечке – красиво сервированными и с приправой в виде обязательного счастливого конца. Пуститься в дальние странствия. Сразиться с коварными злодеями за правое дело. Побывать в альвийских лесах и Подгорном королевстве, станцевать со Звёздными Людьми и выпить с цвергами (в конце концов, ей уже шестнадцать, можно разок позволить себе что-то покрепче чая). А потом, совершив славный подвиг во имя спасения Долины, выслушать благодарность от самого Его Величества – на балу при столичном дворе, в окружении сиятельных особ всех четырёх провинций…
Мечты вновь завели её туда, куда ход ей был категорически заказан, – и, виновато моргнув, Таша повернула голову.
Через кухонное окно видно было, как мама сидит над расчётными книгами. Тёмные кудри оттеняют благородную бледность кожи, морщинки у рта и меж бровей не портят строгой красоты точёного лица, простое хлопковое платье не скрывает безупречную осанку, не сломленную ни годами деревенской жизни, ни ударами рока.
– По-моему, про приключения куда лучше читать, чем проживать их самому, – сказала Таша, заканчивая мгновенный спор с самой собой. Потянулась за книгой, ждавшей своего часа в ящике дубового комода, лак с которого слез ещё до её рождения. – К слову об этом. Мы остановились на том, как Рикон победил виспа, но угодил в плен злых прислужников магистра Ларнека, и…
– Я тут вообще-то тоскую о своей незавидной судьбе.
– Поэтому я решила напомнить, что у любителей приключений судьба бывает куда более незавидной. – Таша открыла страницу, отмеченную тонкой латунной закладкой. Разгладила плотную бумагу, по которой ровными печатными строчками струились странствия и испытания, победы и поражения, любовь и ненависть, облечённые в текст. – «Рикон открыл глаза. Он лежал ничком на холодных камнях. В темнице не было окон, и трудно было сказать, день сейчас или ночь. Как давно он здесь? Как сюда попал? Последнее, что он помнил – жуткая боль, когда заклинание врага достигло цели…»
Боковым зрением она видела, как с каждым словом лицо друга разглаживается.
Спустя пару страниц Гаст снова пил чай – вместо того, чтобы мрачно греть руки о глину, – и с неподдельным интересом слушал о страданиях пленного паладина вместе с притихшей Лив.
Сказкам лучше оставаться сказками. Хотя бы потому, что в сказках про борцов с чудовищами обычно не рассказывают о крови чудовищ на клинках. Или крови неосторожных героев.
Они разошлись две главы спустя, в час, когда спали не только дети – многие взрослые. Впрочем, бояться в Прадмунте было нечего, а Гасту, как и сёстрам Фаргори, позволяли многое из того, что не позволяли другим. Поэтому Таша проводила друга до калитки и какое-то время смотрела, как он не торопясь бредёт прочь по просёлочной дороге, залитой лунами и ночной синью: голубая Никадора уже взошла, золотая Аерин лишь начинала убывать, и их смешанный свет рассеивал черноту прохладными льдистыми лучами.
К дому Таша возвращалась, думая о своём. Например, что её судьба и так напоминает сказку. Во всяком случае, начало одной из них. Этот сюжет Таша встречала в книжках не раз; только вот жизнь и книжки – разные вещи, и её история – по очень многим причинам – не закончится тем, чего от подобной истории она сама бы наверняка ждала…
В спальне, натянув ночную рубашку, Таша села на несуразно большой кровати. Обняв руками колени, уставилась в окно – за стеклом звала, манила звёздная высота.
…она проживёт в этой деревне всю свою жизнь. Спокойную, долгую жизнь. Будет выбираться в город пару раз в год по делам, как мама. Не увидит даже хвост тех приключений, которые пережила Мариэль, прежде чем стала Фаргори. Унаследует семейное дело, станет делать сидр, выйдет замуж (куда же без этого?) – и, конечно, за одного из местных…
Будущее представилось отчётливее, чем когда-либо, взяв за горло холодной лапой удушающей тоски.
Крылья… расправить бы крылья, прямо сейчас, сбежать в небо – от непрошеного страха, от непрошеных мыслей, от странной жажды, даже нет – знания, что где-то ждёт тебя нечто иное, новое, большее…