– Дело срочное, отвори.
– Просил, не ходить, – сердясь, шептал старик, но всё-таки впустил нежданного гостя в дом.
Они разговаривали в полутьме сеней. Чифт выслушал не перебивая, молчал, кряхтя и почёсываясь. Когда Огун начал терять терпение, заговорил.
– К себе не возьму. Сам знаешь, если что, ко мне первому придут.
– Кому везти тогда?
– В лес вези.
Огун отшатнулся, чуть не опрокинув наполненную чем-то вязким бочку. Мысль, что можно избавиться от драгоценных игрушек, выкинув или испортив тайно собранный и тщательно скрываемый запрещённый груз, была дикостью.
– Как же так, Чифт? Из одного страха обречём на смерть тех, кому могли помочь?
– Ты говорил, офицер видел кукол Раты. Если бы не это, – покачал головой старик.
Огун не по выражению лица, но по голосу понял, как Чифт огорчён.
– Если бы не это, – повторил старик, – сказали бы людям, где искать, теперь же следует всё уничтожить.
Не обращая внимания на реакцию гостя, Чифт строго приказывал:
– Когда стемнеет, подгоню телегу к тому окну, что в проулке. Ты и мои сыновья перегрузите кукол туда. Отвезёшь на тухлое болото и скинешь в топь.
Огун шёл домой, шатаясь как пьяный. Он вовсе не думал о страшном месте, куда его направляют, хотя ни один разумный человек не поедет к тухлому болоту, тем более ночью, когда его обитатели выбираются наружу. Мужчина вспоминал, как они рисковали, как много работали, чтобы помочь нуждающимся, а теперь всё пойдёт прахом.
Когда он вернулся домой, Рата заканчивала первую куклу. Не отрываясь от шитья, сказала замершему в дверях мужу:
– Вымой сапоги, весь дом пропахнет.
Прежде всего женщина беспокоилась за кукол, которые и так имели несвежий дух, а ведь предназначались они детям.
– Всё пропало, Рата. Не важно, чем воняют игрушки. Чифт не возьмёт их себе. Никто не возьмёт. Ночью повезу в лес.
Огун не сказал про болото, не хотел огорчать жену. Она не повернула головы, завязала узел, откусила нитку и поставила куклу перед собой на стол, любуясь ею, казавшейся живой в неровном свете керосиновой лампы.
– Не огорчайся, любимый, те, кто скрывается в лесу, найдут их там. – Рата взяла раскроенную ткань, привычно сложила части нужным образом.
– Что в ней? – испугался Огун, нащупав в готовой игрушке привычные крупинки, – с ума сошла? Думаешь, он не догадается вспороть ей тело?
– Речной песок. У меня был запас для такого случая. На три куклы хватит.
– Это, скорее мелкие камушки.
– Да. Нельзя набивать одной ветошью, вдруг Шотс заметит, что игрушки легче тех в кладовке.
– Ладно, темнеет. Пойду таскать ближе к кухне. Скоро Чифт приедет.
Пока Огун заталкивал игрушки в мешки и переносил их, Рата закончила вторую куклу. Она слышала, как муж говорит с теми, кто подъехал на телеге, но не показалась из своего угла, больно было видеть, как мужчины избавляются от того, что могло бы спасти жизнь не одному ребёнку.
– Идите домой, – сказал Огун двум бородатым мужикам, сыновьям Чифта, после того как они втроём погрузили меши, – я один отвезу. Утром телега будет во дворе.
Его не слышали. Старший из братьев Кост пригладил пятернёй всклокоченные чёрные волосы и уселся впереди, собираясь править. Трут, рыжий в их мать, запрыгнул прямо на мешки и указал Огуну место рядом.
– Парни, – настаивал тот, – охота вам таскаться в такую даль. Я один справлюсь.
Он задумал сгрузить мешки не в топь, как велел Чифт, а на берег болота. Если не люди, так хоть белки, мыши да птицы найдут себе пищу.
– Садись, – недовольно сказал Кост, не оборачиваясь, – чего медлишь? Не ровен час, пойдёт кто.
– Да кто ж пойдёт в такую темень, – возразил Огун, устраиваясь на мешках.
Ехали молча. Дорога дальняя, неплохо бы завести беседу, но Огун огорчился, не убедив братьев, а те, видно, не из болтливых. Рыжий напевал себе под нос что-то однообразное. Кост время от времени просил его заткнуться. Когда заехали в лес, Огун столкнул один из мешков с телеги в сторону. Спутники не увидели. Трут лежал, лицом к звёздному небу и задремал, Кост не оглядывался, понукая лошадку, когда та переходила на шаг. Огун осмелел и сбросил один за другим все крайние мешки, может и не заметят. А если заметят, не убьют же они его!
Он ошибся. Именно за тем и послал Чифт сыновей в лес, чтобы прикончить мужа кукольницы. Добравшись незадолго до рассвета в назначенное место, Кост и Трут, не слушая уговоров, перенесли оставшиеся мешки к болоту, потом развернули телегу и когда Огун, тяжело вздыхая, подошёл к ней, Кост сшиб его сзади ударом дубины по голове. Мужчина упал ничком. Братья убедились, что он не дышит, и поторопились прочь.