– Мамуля, честное слово, всё делала, как учили!
– Ладно. – Вархинья снова засверкала пламенем, обернувшись к Огуну, – я отпущу тебя на три дня, но ты должен заплатить.
– Чем?
– Приведи сюда жену. Что она умеет?
– Рата шьёт кукол.
– Мне нужны игрушки! – захлопала в ладоши Гмена.
– Приведи свою Рату к нам. Здесь ей будет лучше, чем среди людей. Вдовам нелегко. И помни! Если ты задержишься дольше или не заплатишь, отправишься в землю! – она ткнула рукой в пол, – и уже никто не вернёт тебя сюда.
– Я согласен, – наклонил голову Огун.
***
Кост и Трут по очереди караулили Рату около дома. Они видели, как сюда приходил офицер сыска, и подумали, что он тоже ищет кукольницу. Чифт велел глаз не сводить с её дома, они должны первыми найти беглянку. Но дождались они не Рату, а её мужа. Трут, что дежурил в этот вечер, остолбенел, не веря своим глазам – Огун шёл по улице прямо к нему. Трясущейся рукой рыжий вытащил нож из голенища и спрятал его за спиной. Воспользоваться не успел. Муж кукольницы быстрым рывком взял Трута за горло, приподнял словно пушинку, а другой рукой перехватил и сжал кисть, отчего оружие выпало из слабеющих пальцев.
– Это не я, – хрипел висящий в воздухе Трут, – Кост ударил тебя…
– Где Рата?
– Не знаю…
Огун встряхнул его.
– Не знаю, – теряя сознание, сипел рыжий, – не было с тех пор как мы вернулись из леса…
Огун сдавил горло жертвы так, что глаза его закатились. Бросил безжизненное тело как тряпичную куклу и пошёл к дому Чифта. Там ужинали. Услышав грохот, Кост вышел в сени.
– Кого нелёгкая принесла?
Он не собирался открывать, но дверь слетела с петель от мощного удара. В тот же миг перед Костом возник Огун.
– Ты мёртв! Мертвец! Уйди, нечистый! – холодея внутренностями, Кост прижался к стене и вращал глазами.
Он ничего не успел предпринять, даже подумать не успел, получил удар в лицо и сполз на дощатый пол. Следующим был Чифт, который выглянул проверить, что происходит в сенях.
– Где Рата? – Огун заломил старику руку, схватил за волосы, запрокинул голову.
– Шотс её искал. Наверное, в темнице твоя жена, – Чифт сказал первое, что пришло на ум, стараясь выиграть время, – отпусти, мне больно.
Огун рассмеялся точно так, как на болоте смеялась рыжая болотная нимфа, и спросил, сворачивая старику шею:
– Другим не больно?
Бросил Чифта на тело его сына и вышел.
Караульный заметил странного человека издали. Тот шёл, не видя ничего вокруг, будто глаза его были приклеены к точке, куда направлялся. Парень был не из робких. Он вытащил короткий меч из ножен, другой рукой нащупал рукоять подвешенного к поясу кинжала.
– Стой! – крикнул он, – нельзя без пропуска.
Его слова не возымели действия, также как удар меча, который пришёлся в живот нарушителя, но не нанёс раны. Вернее, лезвие проткнуло плоть и вышло, не оставив кровавого следа. После того, как меч был выбит из руки, охранник защищался кинжалом, но нечеловеческая сила отбросила его в сторону, и он затих, повредив голову неудачно подвернувшимся булыжником.
Разметав всех, кто встретился на пути, Огун спустился в подвал. Ни один замок не выдерживал его удара, прутья решёток гнулись как ветки ивы.
– Рата! – крикнул он в темноту.
У неё не было сил ответить, лишь приподняла голову, услышав родной голос. Он заметил движение, подошёл, поднял жену на руки. У выхода путь преградил Шотс.
– Не спеши, Огун, тебе не уйти. Сдайся или она умрёт. – Остриё меча упиралось в спину Раты.
Удар ноги в низ живота заставил Шотса замолчать. Присевший у стены, поскуливающий офицер уже не смог никого остановить – ни подчинённых, которые разбегались шустро как тараканы, ни узников, что брели, цепляясь друг за друга, ни Огуна с его ношей.
В городе Огун не задержался. Он шёл, не останавливаясь, пока не скрылись из виду последние постройки. Ненадолго присел у родника. Ему не требовался отдых, ждал, когда жена утолит жажду. Рата пила, умывалась, снова пила, поливала из ладоней на шею, грудь, волосы, опять пила. Лицо женщины посвежело, но идти она по-прежнему не могла. Муж, не говоря ни слова, поднял её и понёс к лесу. Она тоже молчала. Боялась. Теперешний Огун не тот, которого знала и любила. В нём нет тепла. Совсем.
Не возражала, когда он положил её у ручья и оставил. Она не думала, вернётся или нет. Всматривалась в клочок неба между верхушками елей, слушала стрекотанье и жужжанье насекомых, вдыхала аромат хвои и трав. Огун вернулся. Положил рядом с женой мешок с куклами и, уходя, сказал:
– Прощай, Рата. Забудь меня.
Она забыла. Его слова не были обычными. Они сбылись.