– Ой, гадюка! Красивая какая…
– Ага…
Днем, когда они летели в отель, город рассмотреть не удалось. Хунгакампу затянула белесая дымка, которая, несмотря на ослепительное сияние Альфы Паука, и не думала рассеиваться. Ничего, с курортными красотами успеется. Три дня в гостинице клиент им оплатит по контракту. А там, глядишь, случайная шабашка подвернется…
– Подлетаем, бвана! Богатые люди тут живут! Вожди живут, инкоози! Наверно, платят хорошо?
Вопрос Лючано проигнорировал, сочтя его риторическим. Г'Ханга подпустил шпильку по привычке, не задумываясь. Перед отлетом, связавшись с пигмеем по уникому, Тарталье не пришлось торговаться. Извозчик убедился, что мудрый бвана лишнего не заплатит, а мудрый бвана убедился, что пигмей своего не упустит. В итоге оба пришли к уважительному компромиссу, оставшись довольны друг другом.
На вилле заказчика с иллюминацией тоже все было в порядке. Колымага Г'Ханги на парковочной площадке смотрелась нищей бродяжкой, случайно затесавшейся в общество принцев крови. Сверкающие аэроглиссеры на подвесках-антигравах, наземные мобили с изменяемым абрисом, помпилианская колесница, два дорогущих всестихийника, способных выйти в ближний космос…
– Жди здесь. И никаких левых заказов!
– Бвана обижает честного Г'Хангу! – извозчик попытался изобразить оскорбленную невинность. С его рожей прожженного мошенника это получилось не слишком убедительно. – Г'Ханга будет честно ждать!
"Разумеется, будет. Денежки-то капают. Жиденькие, зато на ровном месте. Ни делать ничего не надо, ни ресурс "искры" расходовать…"
Лючано придирчиво оглядел труппу. Все восемь невропастов – и мужчины, и женщины – были одеты в одинаковые угольно-черные трико, слегка искрящие при движении голубоватыми статическими разрядами. Береты, перчатки и мягкие мокасины того же цвета. Лица покрыты "серебряной патиной". Клиент возжелал "классику"? Вот, пожалуйста.
– По двое за мной.
Это в контракте не оговаривалось, но стиль есть вежливость артистов. Сам директор "Вертепа" был облачен в парадный сюртук эстет-распорядителя – тончайший бархат цвета морской волны, со вставками розового атласа и золотым шитьем. Дополняли наряд белоснежная сорочка, лосины жемчужного оттенка и высокие кожаные ботинки на шнуровке.
К ночи жара заметно спала, но Лючано перестраховался, активировав потопоглотители и ароматизаторы в стельках ботинок.
У гостеприимно распахнутых ворот виллы их встретил привратник – вежливый смуглый великан в зеленой ливрее. Тарталья представился, показав копию первой страницы контракта. Он старался быть спокойным и не делать резких движений. Активат-татуажа или вживленных гаджетов у привратника не наблюдалось, но в нем сразу чувствовался измененный. Разумеется, подумал Лючано, на курортной вилле привратник – не просто мебель у входа. Охранник, физиогномист, досмотрщик… Великан в ливрее чуть сильнее, чем следовало, раздувал ноздри, когда дышал. И стоял слишком прямо: так долго не простоять, если над тобой не поработали хорошие хирурги. Наверняка он может учуять спрятанное оружие, взрывчатку или яд, да и просто запах агрессии, исходящий от гостя.
Киноидный модификант? Возможно. Впрочем, какая разница?
Привратник молча кивнул, разрешая проход. Махнул кому-то рукой, и из тени кустов, обрамлявших люминисцентную дорожку, выступил еще один человек.
– Добро пожаловать на виллу мар Шармаля. Следуйте за мной.
Приятный, мелодичный голос. Нарочито мелодичный. Богатые обертоны. Излишне богатые. Осанка лорда. Пластика балерины. Или марионетки, ведомой опытным кукловодом…
"Голем, – догадался Тарталья. – Служивый голем."
Големами звали искусственных слуг их создатели – гематры. Техноложцы именовали этих псевдо-существ андроидами, брамайны – кажется, киннарами; вудуны големами не пользовались из принципа. Лючано отметил, что невропасты "Вертепа" ничего особенного в манерах проводника не обнаружили.
Простительная слепота: крепостные графа Мальцова никогда раньше не видели големов.
Дорожка, по которой они шли, влилась в широкую аллею, словно ручей – в реку. Аллея была вымощена прозрачными и до черноты фиолетовыми кристаллами флюорита, каждый размером с шляпную коробку. Путь освещали две вереницы матовых шаров, наполненных живым пламенем вехденов. Шары висели, не шелохнувшись, прямо в воздухе, без всякой опоры.
Искры светлячков едва различались в их сиянии.
Лючано пригляделся и понял, почему светлячки вообще видимы. "Гэндзи-ботару", размером с мизинец, с усиленной иннервацией фотогенных клеток. Каждое такое насекомое стоило сумасшедших денег.
Темный глянец зелени кустов. Пурпур листвы декоративного барбариса. Запах клубники волнами плыл от белых цветов чубушника. Ограждения густо оплетали побеги карликовой стефанандры, мерцая снежно-зеленой мякотью венчиков. От виллы неслась музыка: Фредерик Торрас, "Ликование", мотет для сопрано, виолайзера, флейты и клавинолы.
Ангельский голос певицы ласкал слух, поддержан импровизацией генерал-баса.
– Нам направо, – на миг обернувшись, спел в терцию голем.
Боковая дорожка вывела их на просторную лужайку, залитую светом: над головами, переливаясь, висела искусственная радуга. Поодаль располагались ряды скамей, амфитеатром спускаясь к эстраде-раковине. В центре эстрады вздымался и опадал, играя разнообразно окрашенными струями, голографический фонтан. Журчал он, как настоящий.
Вокруг фонтана в живописном беспорядке был разбросан реквизит.
– Располагайтесь. Я доложу мар Шармалю, что вы уже здесь.