На крышах стояли баша: одни держали оружие в руках, другие, напротив, не обнажали его.
— Не стреляй! Это же человек!
— Пошёл ты!..
— Стреляй хотя бы в тех, кто не очнулся!
— Какая разница!
— Большая!
— Я посмотрю, как ты запоешь, если один из них прорвётся!
Тиом и Дану надели тканевые маски на лица, тихо обошли дом, на крыше которого спорили баша. Оглянувшись, они убедились, что их никто не видит, завернули за угол, и их тени скрыли ветви пышных желтеющих кустов. Мужчины приблизились к забору: возле него стояли бочки с водой, подпирая широкие доски, прислонённые к самому забору.
— Золотинки, погоди-ка!
Тиом и Дану замерли. К ним побежала запыхавшаяся пожилая женщина.
— Откуда она? — прошипел Дану. — Ещё не хватало проблем из-за жителей! Меньше знают — крепче спят!
— Золотиньки, дело есть! — крикнула она и зажала нос.
— Говори, бабуля! — тёмные глаза Дану загорелись. — Только тихо.
Тиом промолчал, бросив тёплый взгляд на женщину.
— Уф, ух!.. — старушка пыталась отдышаться, не разжимая нос. — Дело такое. Я вам деньги, вы мне — услугу.
— Так… — Дану наклонил голову набок.
— Среди болтунов есть мой бывший муж, — прогнусавила она.
— Бабуля! — возмутился Дану. — Ты в своём уме? Как мы его найдём среди тысячи мертвяков?
— Вы его узнаете! — заверила пожилая женщина. — Его заболел недавно, когда возвращался с представления, поэтому он одет в костюм из павлиньих перьев!
— Актёр, что ль? — спросил Дану.
— Да, — ответила она, и добавила, словно поправляя слова баша: — Общипанный.
— Чего так взъелась на него? — ухмыльнулся баша.
— Детей на меня оставил! Всё прыгал да плясал! А деньги не мне, законной жене, а проституткам отдавал! — прошипела женщина, отняв руку от лица.
Но, вдохнув мертвецкие ароматы гнили, побледнела и снова зажала нос.
— Бывает… — наигранно покачал головой Дану, тщательно изображая сочувствие. — Так от нас чего требуется?
— Убить его! — злобно произнесла женщина.
— Убить? Он же болтун! Считай — уже мёртв!
— Мне этого мало! Я хочу, чтоб он был мёртв окончательно! — взвизгнула женщина и тут же прикрыла рот сморщенной ладошкой.
— Не ори! — прищурился Дану. — Любопытных нам тут ещё не хватало. Сколько платишь?
Женщина сняла одной рукой с пояса мешок и перекинула его баша. Мужчина ловко словил его, пересчитал деньги и ухмыльнулся:
— Нехило!..
Женщина, задержав дыхание, накрыла правой ладонью тыльную сторону левой руки и выпалила:
— Только есть одно условие!
— Любой каприз за ваши деньги!
— Вы должны убить его тогда, когда он придёт в себя! — сказала она, снова закрыв лицо рукой.
— Бабуля, вы так добры… — съязвил Дану.
Женщина снова накрыла правой ладонью тыльную сторону левой руки и ушла.
— Вот бабка юркая-то, а! — усмехнулся Дану, подкинув монетки. — Тебе отсыпать?
— Обойдусь, — буркнул Тиом. — Лично мне он ничего не сделал. Я не беру такие грязные деньги.
— Мэт Тиом, — воскликнул Дану. — Да у тебя совесть, оказывается, есть!
Мэт отвернулся и принялся молча отодвигать бочку с водой.
— Впрочем, мне этого не понять, — проворчал Дану, пряча деньги в карман.
Он помог Мэту. Вместе они быстро и тихо разобрали доски: теперь в заборе зияла дыра, через которую мог бы пролезть человек. Баша уставились на болтунов, шатающихся по улице.
— Закладывай шар, — сказал Дану, — а я поищу этого… Общипанного!
Дану ушёл. Мэт прислушался: баша, которые переругивались, стоя на крыше, тоже куда-то ушли. Мэт вытащил из кустов несколько пустых керамических шаров, затем выкатил маленькую тележку, на которой стояли мешки. Мужчина открутил кривые крышки на шарах и развязал один мешок: куски металла. Отложив его в сторону, развязал второй мешок и погрузил руку в маленькие жёсткие шарики: порох.
Мэт вытащил из ножен тесак и развязал третий мешок: там была верёвка, пропитанная маслом. Баша отрезал несколько длинных кусков и затолкал их в шары. Засунув тесак в ножны, мужчина принялся наполнять шары порохом и кусками металла. Когда всё было готово, он аккуратно закрутил кривые крышки и выглянул в дыру: грязные окровавленные болтуны, освещённые яркими лучами солнца, бродили, сталкиваясь друг с другом, выгибали спины, чавкали, хрустели шеями и скрежетали зубами. Весь воздух был пропитан запахом разлагающихся тел. Баша прикрыл дыру доской, сел на землю, прислонился к тележке и стал ждать, постукивая пальцами о коленку.
Тем временем Дану залез на уже опустевшую крышу и принялся внимательно рассматривать толпу мертвецов. Удача улыбнулась ему через несколько минут: зоркий глаз баша выцепил мужчину в одеждах, расшитых павлиньми перьями. Дану достал стрелу, натянул тетиву и застыл в ожидании. Болтун метался, то запрокидывая голову и выпячивая грудь, то скрючиваясь в три погибели.
Прошло ещё несколько минут. Мужчина словно очнулся. Белая пелена спáла с его глаз. Оглянувшись, он увидел вокруг себя изуродованных, грязных, голодных болтунов. Истошно заорав, мужчина побежал. Болтуны, окружавшие его, взревели и бросились к нему. Но Дану оказался проворнее. Пропела тетива. Стрела вонзилась актёру под левую лопатку. Он взмахнул руками и споткнулся об собственную ногу. Тетива пропела ещё раз. А потом — ещё. Мужчина, в спине которого уже торчало три стрелы, упал. На него навались болтуны. Послышался мясистый смачный звук: чавкая, они разрывали тело несчастного. На этих болтунов навалились другие.
— Готов! — улыбнулся Дану и крикнул: — Я всё!
Мэт встал, отодвинул доску и крикнул в ответ:
— Давай!
Дану достал стрелу и натянул тетиву. Мгновение — и стрела рассекла воздух. Она вонзилась в потрёпанный пыльный фонарик, который висел над входом постоялого двора, лучшего в Южном округе. Колокольчики, свисающие с фонарика, мелодично зазвенели. Болтуны бросили тело и побежали на звук, толкая и отпихивая друг друга. Улица опустела.
— Пошёл! — крикнул Дану, а сам достал ещё одну стрелу, прицелился и снова выпустил её в фонарик.
Мэт схватил шар, наполненный порохом, и вылез в дыру. Добежав до середины улицы, мужчина оставил шар и вернулся за остальными. Когда все шары были вынесены и разбросаны по улице, Мэт вернулся в Восточный округ, завалил дыру досками и подпёр их бочкой. Отдышавшись, баша нашёл среди мешков огниво и поднялся на крышу.
Заскучавший Дану, который уже полулежал, нехотя встал с тёплых черепиц и достал стрелу. Мэт вынул из кармана сосуд с маслом, открыл крышку и поставил возле ног Дану. Мужчина засунул в сосуд стрелу, вытащил её, приложил к луку и натянул тетиву. Треснув кресалом о кремень, Мэт высек искры. Наконечник стрелы загорелся. Прицелившись, Дану выстрелил. Стрела рассекла воздух и вонзилась в верёвку, пропитанную маслом. Она загорелась. Баша выпустил ещё несколько горящих стрел. Теперь все верёвки пылали: огонь медленно подбирался к керамическим шарам. Дану убрал лук за спину и огляделся: другие баша, уже с любопытством наблюдавшие за беготней Мэта по опасной улице Южного округа, говорили что-то друг другу, указывая на шары. Дану набрал в лёгкие побольше воздуха и заорал:
— А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!
Болтуны озверели. Оставив колокольчик, до которого они тщетно пытались допрыгнуть, болтуны побежали на крик, снова заполонив всю улицу. Дану закрыл уши руками. Мэт тоже зажал уши и зажмурился. Огонь закрался в шары. Раздался страшный грохот. Клочья земли вперемешку с камнями взметнулись вверх, а вместе с ними взлетели и болтуны, разорванные на части. Запахло гарью. Через пару мгновений грохот повторился. Визжа, взлетели другие болтуны. Ещё пара мгновений — и новый взрыв… По улице стелились густые клубы дыма. Те болтуны, кому «посчастливилось» сохранить руки, ноги и головы, теперь метались по задымлённой улице, сбивая друг. Дану смеялся, наблюдая за прыгающими силуэтами. Мэт вздохнул и прищурился: солнце светило слишком ярко.
Примечание автора:
* Дом Лилий — это бордель;
** Серый Дом — это лечебница.