— Мы попробуем снова, родная! У нас всё получится!
Глава шумно выдохнул и заставил себя расслабиться. Прошло несколько минут. Лит отлепился от двери, подошёл к гробу, который служил столом, воспламенил свечу в фонаре, вытащил из кармана пузырёк с лекарством от бессонницы, отставил его в сторону и стал перебирать книги. Среди них лежала маленькая книжица, исписанная детским корявым почерком. Покачав головой Лит, полистал её. Внезапно он замер, прочитав:
— Ты помнишь своё первое убийство? — спросил меня отец.
А что я должен был ему ответить, глядя на расчленённое тело? Поэтому я сам задал ему вопрос:
— Отец, почему люди могут быть так жестоки?
— Они либо больны, либо их сломали другие люди… Сын, не отвлекайся!
Вспомни своё первое убийство!
— Двое. Убиты кипящим маслом, влитым в рот.
— Верно. Теперь у нас пропало ещё два человека и их девятилетний сын. Нам надо их найти. Поэтому вспоминай детали прошлого убийства!
Здесь мне почему-то стало смешно: отец просил меня, десятилетнего мальчишку, вспомнить все детали убийства…
— Сын мой, ты слишком легкомысленно относишься к смерти! И к своим обязанностям! — пожурил меня отец, услышав моё хихиканье.
— Прости, отец.
— Бестолочь… Запомни вот ещё что: Павильон Неприкаянных — наш дом. Каждый, кто живёт под его крышей, должен помогать другому!
— Да, отец!
— Смотри, сколько здесь следов… Зарисуй. Матери покажешь. Она тебе объяснит кое-что.
Дальше следовало много пустых страниц. Потом — только одна фраза:
«Он убил мать и отца, вливая им в рот кипящее масло».
Лит захлопнул книжицу и зарыл её в ворохе других бумаг. Быстрым резким движением он зачесал назад волосы и замер. Сердце бешено колотилось. Голова гудела. Лит опустил руку, пододвинул к себе большую книгу, исписанную красивым женским почерком, и погрузился в чтение: «Злоумышленники, особенно неопытные, оставляют следы. По их количеству и расположению сыщик можно сделать первые выводы. Но это не значит, что бывалые злоумышленники не оставляют следов! Если сыщик долго не может поймать его, то злоумышленник начинает верить в свою безнаказанность и обязательно потеряет бдительность! Поэтому он непременно оставит зацепку».
Гиена, лежавшая у ног Лита, подняла голову и прислушалась. В коридоре послышались быстрые шаги. Через пару мгновений тяжёлые двери раздвинулись и в комнату вошёл Сэнда, держа в руках свиток.
— Я нашёл всех! — сказал напарник, вспугнув своим голосом звенящую тишину. — В этот раз в основном понаехали с Кастиса: баша да очередные богатенькие искатели приключений на свои денежные задницы. Делá не так уж и плохи! Твой город сейчас выплывет на их деньгах.
— Много их, — задумался Лит, бегло глянув на список.
— За кого-нибудь да зацепимся! Не первый раз перерываем весь город.
Лит только лишь вздохнул.
— Я забыл вписать хозяина нового постоялого двора со смешным названием «Мякиш», — добавил Сэнда, почесав затылок.
— Я уже видел его, — ответил Лит, прикрыв глаза.
— У-у-у-у-у, — протянул Сэнда, — по твоему лицу вижу, что он уже тебя заинтересовал!
— Мг-м…
Сэнда сел на свободный гроб, перевёрнутый вверх дном, и прислонился к прохладной стене. Напарник заложил руки за голову, немного запрокинул её, положил щиколотку левой ноги на колено правой ноги и уставился на главу.
— Поза доминирования, — сказал Лит, — почти как у тебя сейчас.
— И?..
— Нос с горбинкой. Это человек стремится управлять другими. Ещё глубокая вертикальная складка между бровей. Он неукротим и крайне целеустремлён. Говорит тихо. Либо не уверен, либо вынуждает прислушиваться к себе.
— Та-а-а-к…. Полагаю, его поведение говорит о другом? — подытожил Сэнда.
— Корчит из себя страдальца. Заикается наигранно. Даже одежду не гладит, чтобы выглядеть более несчастным.
— Ясно…
— Он не так прост. Ещё Ран Борг.
— Ба! Наш уважаемый лекарь⁈ А с ним-то что не так?
— У него крутой лоб. Он озлоблен. Кончик носа пригнут книзу. Он расчётлив. Много складок между бровей: он помешан на порядке. Да и по его шкафам я тоже этого заметил.
— Лииит… — протянул Сэнда. — Нельзя же повесить клеймо злоумышленника из-за ушей или носа?
— Нельзя. Нужно просто быть начеку.
Сэнда только лишь тяжело вздохнул.
— Что внутри, то и снаружи, — холодно бросил Лит.
— Ага.
— Я хоть когда-нибудь ошибался? — буркнул Лит, сдвинув брови.
— Вообще-то да! — немедленно подхватил Сэнда. — Было тут одно дельце, года три назад…
— Заткнись. Тогда опыта было мало.
Напарник расхохотался, запрокинув голову назад. Успокоившись, он воскликнул, спрыгивая с гроба:
— Хорошо, делай как знаешь!
— Ран Борга что-то очень беспокоит. Хрустит суставами пальцев. Смахивает воображаемые пылинки. Оттуда, где их и не было.
— Ну мало ли что его может беспокоить, — проворчал Сэнда. — Он уже немолод… Вдруг… эм-м… В общем, вот тебе список, я пойду поспрашиваю бабуську нашей несчастной девушки, которую обесчестили.
— Мг-м. Приходи потом на Туманную улицу. Там поселились некоторые баша. Начнём с них.
Сэнда кивнул и ушёл, задвинув за собой двери. Сыщик внимательно читал имена на списке. Вдруг в двери постучали и раздалось громкое:
— Донесение!
— Тринадцатая куколка? — просипел Лит, похолодев.
Двери раздвинулись, и на пороге вырос румяный баша. Он поприветствовал главу, накрыв левой ладонью тыльную сторону правой руки, и произнёс:
— Нет. Нашли ещё одну голову. Это уже четвёртая.
Лит сжал бумагу так, что костяшки пальцев побелели.
— Он уже опознан: это местный вор и пьяница Турс, его пол-Чагана знало и ненавидело, — добавил баша. — Хотите взглянуть?
Лит спрятал листок в карман, сходил в Ледяные комнаты*, увидел всё то же самое, что видел до этого, и вернулся к себе, захватив с кухни глиняный чайник с горячим чаем и пиалу.
Вытерев кровавые пальцы о тряпицу, он поставил посуду на гроб, подошёл к другому гробу и резким движением руки смёл с него коробки со свечами. Они покатились по полу. Запахло эфирными маслами. Гиена забилась в угол и заскулила. Подскочив ко второму гробу, глава перевернул и его. Затем на пол полетел третий, подгребая под собой напольную вешалку, на которой висели чёрные одежды. Гиена жалась к стене так, словно мечтала с ней слиться.
«Он убивает в моём городе, а я не могу ничего сделать! Достойный сын своих родителей… Я полное ничтожество!».
На пол полетел четвёртый гроб. На покрасневшем лице главы играли желваки.
«Я хочу сделать этот мир чище!».
Пятый гроб. По подбородку сыщика стекали слюни.
«Но не могу!».
Перевернув почти десяток гробов, мужчина вытер рот рукавом, сел за гроб, который служил ему столом, отодвинул все бумаги, налил чай и взял в руки недошитую тряпичную куклу. Внимательно её рассмотрев, он нашёл на «столе» коробку, достал из неё иглу с уже вдетой белой ниткой и принялся вышивать кукольные глаза. Постепенно лицо главы побледнело, желваки исчезли.
— Меня шитьё успокаивает, — говорил отец, вышивая маленькое аккуратное платьице.
— Мне стыдно, — бурчал маленький Лит, слизывая капельку крови с пальца, который только что был проткнут иглой. — Девчачье занятие.
— Кукольник — это просто ремесло, занятие, — возразил отец. — Кукольниками могут быть и женщины, и мужчины. Меня шить тоже научил мой отец. И я благодарен ему! Сколько дел я раскрыл с помощью кукол… С помощью кукольных тел! Сыщик-кукольник! Где ты найдешь такого человека?
— Всё равно не понимаю…
— Учись, учись! — рассмеялся отец. — Лишние умения ещё никому не повредили! Ты продолжишь моё дело. Зато потом как дочерей своих будешь радовать!