Нитка закончилась. Лит отложил иглу и порылся в коробке, но ниток нужного цвета не нашёл. Вздохнув, он спрятал куколку в карман и покинул комнату. Гиена тихонько хихикнула из угла, но пойти следом за хозяином не осмелилась.
Рынок, кукольная лавка.
Рынок шумел, насколько это было возможно в нынешних условиях. Лавочники пыжились и стреляли глазами в каждого проходящего мимо, проводники бродили между лавками и обещали «острые ощущения». Охотники уже продавали драконов, которые были ещё даже не пойманы. Девушки из Дома Лилий улыбались, обнажая ключицы и демонстрируя тонкие запястья.
Каждую осень, в период празднования Красных Листьев, в Чаган съезжалось много людей: они любовались великолепным листопадом, цветением пурпурных крокусов, дышали свежим горным воздухом и гуляли по красивым улицам. И, конечно же, исследовали пустующий, полуразрушенный подземный город, загадывали желания Полуночному, а заодно пытались поймать дракона.
Следующий такой же «жаркий период» наступал, когда выпадал первый снег: людям нравилось смотреть, как он долго-долго кружится в воздухе и ложится на белейшие лепестки лотосов: только в Долине Лотосов они цвели круглый год.
Весной традиционно слетались торговцы — за шафраном и за свежим горным чаем, о котором давно шла молва. Летом же приезжали просто отдыхать, наслаждаться природой, смотреть выступления актёров, танцоров и фокусников.
Город Чаган всегда процветал. Особенно ширилась подпольная торговля драконами. Но все главы из рода Чаритон, издавна правившие здесь, были не против: все чаганцы не любили драконов, побаивались их и стремились заработать на них. Но год назад, когда внезапно люди, живые и мёртвые, стали болтунами, всё изменилось.
На первый снегопад никто не приехал. Весной, за свежим чаем и шафраном, тоже никто не приехал. Даже летом — ради спектаклей и прогулок под Луной, которая висела так низко, никто не приехал. Жители соседних городов осмелели только к осени, а чаганцы быстро смекнули, как на них можно заработать. Так что молва о «богатеньких искателях приключений, снова приехавших в Чаган», разлетелась быстро. Раз приехали — значит, при деньгах. А следовательно, будут покупать товары, просить показать все «прелести» города, особенно Южный, Западный и Северный округа, а заодно желать купить дракона. А раз у чаганцев будут деньги — значит, они заплатят налоги Павильону. У горожан появилась надежда. Их глаза заблестели — глава, бродивший по рынку, ясно это видел и тихонько радовался за своих людей.
Лит подошёл к одной лавке, взялся за липкую ручку и открыл дверь. Запахло ягодами. Зазвенели колокольчики. Лавочник, услышав звук, выскочил из-под высокого стола. Глава зашёл внутрь и мрачно посмотрел на свои пальцы: они были испачканы маслом шелковицы. Вздохнув, Лит другой рукой достал из кармана куколку и сравнил цвет ниток, которым были вышиты её глаза, с лежащими на прилавке клубочками. Одних только белых оттенков было несколько: один — потемнее, другой — посветлее. Спрятав куколку в карман, глава взял белый клубок с нитками, убрал его карман и положил деньги перед торговцем. Он поклонился так, что едва не упал. Лит слабо улыбнулся и произнёс:
— Дайте полотенце.
Лавочник засуетился и подал главе белейшее чистейшее полотенце, явно накануне тщательно отстиранное. Лит вытер пальцы, попрощался с торговцем и вышел из лавки. Дойдя до конца рынка, глава поднялся по улице Танцующих Грешников, спустился по ней же к набережной Белой реки, прошёлся по улице Мокрых Лепестков и завернул на Цветочную: здесь жили бедняки. За ней, чуть ниже, была Туманная улица.
Лит брёл, с любопытством глядя по сторонам: он редко бывал в этой части города. Сегодня здесь было много людей. Они разрубили топором врата одного дворика и вытаскивали вещи из дома. Лит остановился и, прислушиваясь, пытался понять, требуется ли его вмешательство.
— Этот негодяй Турс! — крикнула одна женщина.
— Поделом ему! — вторил ей мужчина из дома.
— Обворовал всю Цветочную улицу, лишь бы на выпивку наскрести! — возмутилась вторая женщина.
— Обворовал бедняков! — крикнул другой мужчина, вытаскивая какую-то коробку из дома.
Выслушав всё это, Лит пошёл дальше, размышляя: «Воруют у вора. У мёртвого вора. Вот ведь как бывает… Иногда живые хуже мёртвых. Но пока с этим ничего не поделаешь…».
Цветочная улица, дворик Алых Роз.
— Моя внучка… Моя Эн… Была… Была… Такой хорошей девочкой, помогала приютам, — пожилая женщина разрыдалась в голос.
— Верю, — посочувствовал Сэнда и протянул ей её же носовой платок, расшитый алыми розами, который лежал на низеньком столе.
На улице раздались крики. Мужчина навострил уши, но крики стихли.
— Вы теряли когда-нибудь своих близких? — всхлипнула она.
— Сейчас это не имеет значения, — отрезал Сэнда. — Давайте по делу! Пока он ещё кого-то не обесчестил и не убил! Ваша внучка была не первой его жертвой! Из Дома Лилий год назад пропала девушка по имени Ванда. Последние, кто её видел, утверждают, что на ней тоже были синие одежды, как и на вашей внучке!
Женщина побледнела и схватилась за сердце.
— Не доводите меня… Я знаю… Я знаю… — пролепетала она.
— Что, что вы знаете? — наседал Сэнда. — Знаете, с кем она говорила последнее время? С кем встречалась?
— Она лечилась от головных болей у господина Борга!
И женщина снова разрыдалась в голос.
«Ран Борг⁈» — опешил Сэнда. Попрощавшись с женщиной, он быстро вышел на улицу, прищурился от слепящего осеннего солнца и вытер со лба пот. Вдруг он снова услышал крики: они доносились из пустующего соседнего дворика. Подбежав, мужчина распахнул врата и увидел стайку ребятишек в ободранных грязных рубахах: они кидали камням и пинали мальчишку в белой рубашке, валявшегося в грязи.
— Э! — гаркнул Сэнда.
Увидев помощника главы, хулиганы быстро вскарабкались на деревянный забор и спрыгнули с обратной стороны. Один из детей крикнул напоследок:
— Нашёл за кого заступаться, сын проститутки! Смотри свои дорогие одежды не испачкай!
— У тебя тоже есть лилия на запястье? — крикнул второй ребёнок.
Дети расхохотались. Послышался громкий топот: они убегали. Сэнда сник. Он молча помог мальчишке подняться и дрожащими руками отряхнул его одежду.
— Я всего лишь хотел посмотреть на людей… — пробормотал он, утирая сопли рукавом. — Хотел убедиться, правду ли говорит наш глава…
— Чего? — замер Сэнда. — Ваш глава?..
Тут он заметил, что на избитом ребёнке не было ни крови, ни даже синяков. Мальчишка молча посмотрел на мужчину ясными голубыми глазами, затем сорвался с места и исчез в домике.
— Ба!.. Я только что спас детёныша дракона… — произнёс Сэнда, похолодев.
Погрузившись в раздумья, он вышел из дворика и быстрым шагом направился в сторону Туманной улицы.
Тростниковая улица, постоялый двор «Мякиш».
Эган отодвинул кухонную дверь и подошёл к низенькому каменному столу, надевая на ходу толстые перчатки. Вдохнув ароматы шафрана, он снял крышку с керамической кастрюли, висевшей над углублением этого стола, где полыхал огонь. Из кастрюли рванул пар, обнажив паровые булочки с шафраном, лежащие на бамбуковой пароварке.
— Ей должно понравиться! — сказал мужчина сам себе.
Высыпав их в плетёную корзинку, мужчина поставил туда же стеклянную банку с ягодами, перетёртыми с сахаром, положил маленький мешочек с мезгой и вышел за дверь.
Цветочная улица, Жасминовый дворик, жилище Виен.
Виен отдёрнула мешковатые одежды, поправила шпильку в пучке волос и внимательно посмотрела на себя в зеркало.
— Недостаточно хороша, чтобы стоять рядом с ним, — пробормотала девушка. — Но что есть, то есть!