Ран Борг таращился на свой рисунок, причмокивая от удовольствия. Вдруг в соседней комнате раздался грохот, потом послышался звонкий девичий смех. Из распахнутого окна ветер принёс на своих на крыльях карканье ворон. Лекарь нахмурился, вытащил руки из-под стола и закрыл уши.
Худощавая женщина наклонилась над маленьким Раном, схватила красный шарф, который болтался на его детской шее, и рванула на себя. Ран посинел и вцепился в её одежды.
— Ты проклятое дитя… Ты не должен был рождаться! Не должен был! — кричала она, затягивая шарф.
— Матушка… — прохрипел ребёнок.
Женщина захохотала. Потом зарыдала. Из распахнутого окна донеслось карканье ворон…
Лицо лекаря перекосилось от душевной боли. Его сердце болело, голова разрывалась от мучительных воспоминаний.
— Ненавижу тебя, матушка, ненавижу…
Лекарь шептал эти слова, раскачиваясь из стороны в сторону. Он опустил руки только тогда, когда воздух в его лёгких закончился. Мужчина с нескрываемым наслаждением вслушался в тишину: вороньё разлетелось, а юные помощницы лекаря притихли. Облегчённо вздохнув, мужчина восстановил дыхание, встал, поправил одежды, подошёл к шкафу и взял одну коробку. Поставив её на стол, лекарь снял с неё крышку и достал маленькую деревянную фигурку: соловей. Вытащив из этой же коробки ножики для резьбы по дереву, мужчина уселся на подушки и принялся старательно вырезать птичьи крылья.
Тростниковая улица, возле одного заброшенного дворика.
На плоских серых камнях лежала флейта, а возле неё покачивалась отрубленная голова. Мужчина трясущимися руками убрал в ножны окровавленный тесак.
— Теперь всё, — прошептал убийца. — Я успел… Матушка, прости своего сына, убийцу твоих убийц!
Он расхохотался. В его смехе чувствовалось сильнейшее облегчение, дичайшее безумие и невообразимая лёгкость… Солнце освещало его трясущуюся фигуру: на камнях дрожала его тёмная тень.
Примечание автора:
Ледяная комната* — подвальные помещения Павильона Неприкаянных, которые ещё ниже «жилища» Лита. Там действительно холодно, что обеспечивает более длительную сохранность трупов)
Глава 4
Слышны крики из прошлого
Основное действие, день тринадцатый.
Разгар дня.
Цветочная улица, пустующий дворик Жёлтых Тюльпанов.
Госпожа Гелл закрыла за собой скрипучие врата дворика Жёлтых Тюльпанов. Сильный порыв тёплого осеннего ветерка растрепал её чёрные волосы. Женщина нахмурила брови, приподнятые к вискам, и подумала: «Почему этот грубиян кажется мне таким знакомым? Где я могла его видеть? И какой урод разбил сосуд с маслом в этом доме? Я чуть все кости себе не переломала!».
Издалека донеслись приглушённые крики. Женщина так широко улыбнулась, что случайно вдохнула пыль. В горле запершило. Чтобы сдержать смех, она прокашлялась в кулак. Успокоившись, женщина пошла прочь, оставляя на серых камнях масляные следы.
Тростниковая улица, постоялый двор «Мякиш».
Эган пинком открыл дверь и зашёл на кухню. Девушки-поварята, увидев скверное настроение хозяина, попрятались: кто за огромную кастрюлю, кто за шкафчик со специями. Пошарив глазами по столам, Эган схватил глиняную тарелку и швырнул её об стену.
— Чтоб этого главу…
Следом полетела ещё одна тарелка.
— Это точно была Ма́лони… Она, оказывается, жила среди людей все эти годы, пока я гнил из-за её же яда!!
На кухню зашла разрумяненная женщина, добродушно улыбаясь.
— Хозяин! — воскликнула она, и улыбка спала с её губ. — Что с вами?
— Малони здесь, — злобно прошипел Эган, дёргая бороду.
Женщина охнула и выронила корзинку из рук.
— Тварь… — прошипела женщина.
На лице Эгана промелькнула ненависть. Он вдохнул и сел на высокий табурет. Ворча, женщина подобрала корзинку, подошла к мужчине и застыла.
— Чего тебе, Кора? — устало спросил он.
— Там два человека пришли за мукой… — начала она.
— Отлично! Дай им побольше, возьми денег поменьше, — махнул рукой Эган.
— Так это, — смутилась Кора. — Мука за вами стоит!
Эган отодвинулся в сторону вместе с табуретом. Кора набрала в мешок муку, поставила его в корзину и вышла из кухни. Скрипнула старая дверь. Издалека донеслись приглушённые крики.
— Я должен закончить это дело… — пробурчал мужчина.
Хмельная улица, Зеркальный дворик, жилище актёра.
Алтан, пунцовый от злости, выбросил очередной черновик, встал из-за стола и воскликнул:
— Это ужасно… Я — бездарность!
Он начал мерить комнату шагами. Его собственная серая тень беспокойно маячила позади. В это мгновение издалека донеслись приглушённые крики. Но актёр был так глубоко погружён в раздумья, что не обратил на это ни малейшего внимания. Он продолжал метаться по комнате, словно разъярённый зверь по клетке. Внезапно Алтан замер, хлопнул себя по лбу и громко воскликнул:
— Ах, костюмы! Под ними же ещё мой плащ и эти тряпки! Надо забрать… Совсем про это забыл!
Он ушёл в другую комнату, быстро переоделся и вышел из дома. Но, остановившись посреди двора, где стояли клетки с пушистыми кроликами, мужчина подумал: «Я так расстроен… Выгляжу отвратительно… Нельзя, чтобы меня в таком состоянии увидели мои поклонники! Пойду на площадь через Цветочную улицу. Навряд ли меня кто-то узнает. Бедняки далеки от искусства…».
Вернувшись в дом, актёр накинул на себя чёрный плащ и ушёл, закрыв за собой врата.
Цветочная улица, дворик Синих Колокольчиков.*
Ран Борг поставил две коробки на скамью, сел сам и принялся приглаживать усы, переводя взгляд то на деревья, то на крыши домов, то на землю. Через пару мгновений к мужчине, шурша синими одеждами, подошла хрупкая зрелая женщина. На её шее висел медальон в виде стрекозы. В руках она держала веер. Женщина окликнула мужчину:
— Господин лекарь!
Лекарь опустил руку, поднялся по скамьи и произнёс:
— Госпожа Рит! Доброго здравия!
— Вы хотели меня видеть, лекарь?
Из-за женщины выглянула маленькая девчушка в такой же синей рубахе.
— Да, да! — кивнул лекарь, отворачиваясь. — Я принёс малышам кое-что!
Он открыл одну коробку дрожащими руками и достал игрушечного соловья. Женщина ахнула. Девчушка улыбнулась и протянула ручонку. Лекарь вложил гладкого деревянного соловья в детскую ладонь. Ребёнок засмеялся и начал обсасывать птичку. Мужчина закрыл коробку, спрятав идеально расставленных соловьёв от солнечных лучей, и отдал её женщине.
— Наш сиротский приют благодарен вам за вашу доброту! — тепло улыбнулась женщина. — Эти прекрасные соловьи напоминают мне о весне… Они помогут всем нам пережить зиму!
— Знаете ли вы о других приютах? — тихо произнёс лекарь, смотря себе под ноги. — Я хотел бы отдать детишкам ещё одну коробку игрушек.
— Да, ниже по улице! Госпожа Тин Дану держит приют в своём собственном доме. Дворик Цветущих Яблонь, это рядом с двориком Жёлтых Тюльпанов. О, здравствуйте, Алтан Янгэ!
Ран обернулся. Актёр остановился, слегка поклонился и пошёл дальше. Девочка вдруг обняла лекаря за ногу. Мужчина потрепал малышку по кудрявым волосам.
— Я просто люблю детей, — улыбнулся Ран и грустно добавил, закрыв уши ребёнку: — У меня нет своих.
Его руки всё ещё дрожали.
— Мне жаль, — ответила женщина, — вы слишком много своего времени отдавали Чагану, излечивая больных. Теперь же, когда людей осталось мало, вы отдаёте его на поиски лекарства для болтунов…
Лекарь слабо улыбнулся.
«Я не успел найти любимую женщину. Но зато скольких я вылечил! До сих пор помню одного мальчишку. Я вытащил его с того света: он был отравлен ядом цикуты и умирал… Как же давно это было!» — подумал он, почувствовав, как в груди теплеет.