— Странный человек, — проворчала Виен. — И чего он ко мне пристал, как красный лист к грязи?
— Не надо мешать себя с грязью.
Чаганка подняла голову и увидела главу: он махнул баша и остановился напротив девушки. На его голову слетел красный лист и запутался в волосах. Глава смахнул его рукавом и взглянув девушке в глаза. Виен прикусила язык, мысленно поклявшись больше никогда не размышлять вслух.
— Кто к вам пристал? — спросил он.
«Вам»… Это вежливое обращение отчего-то больно резануло девушку по ушам, как острый кинжал. «Хотела бы я быть поближе к тебе… Хотя бы на 'ты», — подумала чаганка.
— Девушка?
— Виен Та́я, — ляпнула она, не подумав.
— Так кто к вам пристал… Виен Тая? Вы о том человеке?
Виен растерялась. Вместо ответа на его вопрос она низко поклонилась и пробормотала, боясь упустить шанс:
— Простите меня.
Он приподнял бровь.
— За куколку, — пробормотала девушка. — Я… Я не думала, что так всё получится.
— Как? — поинтересовался глава, и в его глазах запрыгали хитринки.
— Я не думала, что все узнают…
— Мой отец тоже был кукольником, — ответил он. — Все и так уже знают. Всё хорошо. Не извиняйтесь.
Кивнув девушке, глава шагнул вперёд, остановился и произнёс:
— Если кто-то будет к вам приставать — скажите…
Девушка затихла.
— Любому баша, — закончил он.
Сердце Виен ухнуло куда-то в пятку. Глава ушёл. Девушка осталась стоять на улице, по которой мельтешили люди, но чаганка не видела их и не слышала: самым громким звуком для неё сейчас был звук падающих листьев, который был так похож на звук удаляющихся шагов…
Улица Тихого Шелеста, Павильон Неприкаянных.
Лит поднялся по ступеням Павильона. На пороге главу встретила гиена и задумчивый Сэнда. Едва он открыл рот, как глава сказал:
— Я уже знаю. То же самое?
— Угу.
— Тогда мне нечего добавить.
Глава и Сэнда ушли в дальние комнаты. Баша, терзаемый любопытством, поплёлся следом.
— Но! Сравнив все пять голов, я всё же увидел кое-что: след от оружия убийцы на трёх головах уходит как будто вниз, — произнёс Сэнда.
В глазах главы вспыхнул интерес.
— У меня сложилось такое впечатление, что у убийцы не хватает одного пальца… Две же головы словно отрублены немного по-другому.
Глава задумался.
— Как мы сразу этого не заметили! — воскликнул Сэнда. — У кого-то из опрошенных не хватало пальцев?
— Я не обратил на это внимания.
— И я. Ба! Тоже мне, сыщики…
— Все ошибаются, — пожал плечами Лит.
— Надо посчитать пальцы, — сказал Сэнда. — Вероятно, у убийцы есть ещё помощник.
— Для начала у Тиома и Дану.
— Почему ты так сузил круг подозреваемых?
Баша прислушался.
— Я уже опросил Ханда, Рона и Кипла. Они чисты.
— Совсем? — недоверчиво спросил Сэнда.
— Даже на Ванду не отреагировали.
— Ба! — Сэнда хлопнул себя по лбу. — Я забыл про Ванду спросить у Тиома и Дану! Это же наша девочка, из Дома Лилий! Чего ты не напомнил?
— Не было нужды.
— С чего бы это?
— Они не отреагировали на Эн.
— Разумно. Ты думаешь, над девицами поработал один и тот же человек? — спросил Сэнда.
Лит кивнул.
— Ты можешь ошибаться! — не согласился Сэнда.
— Я доверяю своей чуйке.
Сэнда покачал головой и возразил:
— Факты надёжнее.
— Тогда отправь следить за подозреваемыми.
— Сделаю, — сказал Сэнда и махнул рукой Нилану. — Запиши под мою диктовку!
Нилан нашёл в гробу бумагу и пузырёк с тушью. Обмакнув кисть в пузырёк, баша приготовился писать.
— Итак. Турс, вор и пьяница, — начал говорить Сэнда. — Все, кто его знал, в один голос говорили, что у него есть огромный шрам на животе в форме полумесяца.
Лит сел на перевернутый гроб и задумался, улыбаясь.
— Тан Во. Был без ноги. Пишешь? Ник Ло: особых примет не было. Фил Го, особые приметы: тощий до безобразия. Теперь вот ещё какой-то неизвестный музыкант, игравший на флейте. Ба! А чего ты такой довольный?
— Радуюсь зацепкам.
— Угу, угу… — тихонько протянул Сэнда. — Или вниманию девушек?
Нилан навострил ухо.
— Нг-м.
— Одной девушки? — хитро спросил Сэнда.
Нилан навострил второе ухо.
— Это была просто чаганка, — холодно бросил Лит.
— Быстро же ты сообразил, про кого я, — прищурился Сэнда. — Глаза вот блестят. Ну уж чувства поднялись какие-то из твоей левой пятки?
Лит решил промолчать про куколку, подаренную этой самой чаганкой. Глава внутренне ликовал, что сегодня, на тринадцатый день поисков Тэ, наряжающего жертв в кукольные одежды и оставляющего мерзкие записки… После безрезультативных поисков головореза, обезглавившего уже пять мужчин… После странного дела с мёртвой девушкой в тележке, в руках которой была записка от Тэ, но на теле не было кукольных одежд, но зато почему-то находилась драконья чешуя… После всего этого, что привело к дикому недосыпу, сыщику впервые улыбнулась удача! У Лита не могли не блестеть глаза. Но Сэнда, конечно же, истолковал всё по-своему.
— Конечно, конечно… — хитро улыбнулся напарник.
— Я не нуждаюсь в любви, — отрезал Лит.
— Слышала бы тебя твоя поклонница… — притворно вздохнул напарник. — Она вообще скоро будет платить тебе деньги за один твой взгляд!
«Как хорошо, что я не сказал про её подарок!» — ещё раз мысленно порадовался Лит.
— Девушки и деньги… Что может быть лучше! — рассмеялся Сэнда.
— Нилан! — сказал глава.
— Да, господи Чаритон!
— Что ты можешь сказать о Дану и Тиоме?
— Ну-у-у… — протянул Нилан. — Они хорошие. На помощь придут. Дело своё знают. Я один раз упал за забор и подвернул ногу, так они первые бросились меня спасать! Тиом спрыгнул сам, помог мне вкарабкаться на забор, а Дану затащил меня на крышу.
Глава кивнул.
— Нилан! — сказал Сэнда.
— Да, господин Гелл!
— Отправь-ка своих ребят кое за кем проследить!
Лит погрузился в воспоминания.
Так говорила его мать:
— Отправь-ка своих ребят кое за кем проследить! Имена я написала. Список на столе.
Отец, сидящий в гробу, кивнул, потянулся и вылез. Убрав с лица длинные прямые волосы, глава взял бумагу с перевёрнутого гроба, который и служил столом, и вышел за дверь. А мама продолжила обучать маленького Лита: она взяла в руки тряпичную куклу в красном платье и сказала:
— Твой отец подарил мне эту куколку в день нашего знакомства…
— Она красивая, — сказал Лит.
— Очень красивая… — проворчала матушка. — Но я сегодня так зла на твоего отца! Поэтому именно на ней буду показывать тебе, где находятся органы!
Лит испуганно захлопал глазами. Мать взяла длинную иглу и вонзила её в тряпичную грудь. Слева.
— Вот здесь — сердце! Орган, который знает всё.
— Это как? — не понял ребёнок.
— Чуйка.
— Чу… Чуйка?
— Голос сердца, — улыбнулась мать. — Он подсказывает верно. Только не всегда правильно его можно истолковать.
— Я не понял.
— Однажды ты поймёшь, сыночек, — мать погладила его по голове, и в её голосе прозвучала неподдельная щемящая нежность.
Почувствовав её, Лит аж па пару мгновений перестал дышать. А матушка достала иглу и вонзила в кукольное тело чуть пониже:
— Вот здесь — печень…
Лит грустно улыбнулся: вспомнив её голос, он почувствовал тоску, от которой защемило в сердце.
Шёлковая площадь, главная в городе Чаган.