— Дин!.. — баша вдруг услышал своё имя.
Мужчина оглянулся и увидел Лали: удивлённая девушка стояла против тусклого солнечного света. Холодный ветер трепал её распущенные чёрные волосы и полы длинных пестрых одежд. В руках девушка держала свёрток, из которого торчала какая-то еда: видимо, она ходила на рынок.
— Что ты здесь делаешь? — спросил Дин.
— Что ты делаешь с моим братом⁈ — кастиска гневно задала встречный вопрос.
— Твоим… Кем? — опешил Дин.
Прихрамывая, Лали подошла ближе и коснулась прохладных синих чешуек дракона, но почему-то от этого прикосновения укус на руке Дина заболел ещё сильнее. Лали хлопнула его по рукам и выхватила дракона. Маленькие лапки зверя дёрнулись.
— Что ты с ним хотел сделать? — рявкнула Лали.
Дин опешил. Разъярённая девушка покраснела, а её глубокие тёмные глаза потемнели ещё сильнее — в них клокотала самая настоящая ярость.
— Продать… — промямлил Дин.
— Придурок! А ты не подумал о том, что у него тоже есть мать⁈ И сестра?
— Ты… Дракон?
Девушка не ответила. Прихрамывая, она молча зашла во дворик Лаванды, таща дракона за собой. Из его пасти стекала вязкая слюна.
На кухне заброшенного дома полыхал огонь в углублении каменного низенького стола. Тени скользили по чёрным девичьим волосам: она стояла на коленях и подбрасывала в огонь дрова. Рядом лежал дракон, аккуратно завёрнутый в старое пыльное одеяло. Только рожки торчали да остроконечные ушки.
— Они сильно мёрзнут! А когда они в отключке, то мёрзнут ещё сильнее! — причитала Лали. — У них нет крови, они не могут себя согреть!
Укус на руке Дина нещадно болел, голова кружилась, а щёки покалывало от стыда: Дин чувствовал себя скверно. «Как же я опозорился… Ненавижу себя!» — думал Дин, беспокойно теребя рукав.
— Они несчастные подневольные создания… — гневно выговаривала Лали. — Они никому не причиняют вреда, если их об этом не просят! Они вообще умеют жить только за счёт людей, поэтому вынуждены исполнять наши желания! Только это продлевает их жизнь! Этот малыш исполнил моё желание! Это он тёмной ночью помог мне сбежать из дома и приехать в Чаган! Меня не пускали родители. Я понимаю, они волновались, но меня что-то влекло сюда… Может, ты⁈ Если бы не этот дракоша, то мы бы не встретились!
Она оглянулась и посмотрела на баша:
— Ну чего ты молчишь⁈
Он сидел, опустив голову. Каждое её слово резало не только его уши — её слова резали самое сердце, которое трепыхалось, как бешеное.
— Это же не кукла, а живое существо. У тебя что, нет сердца⁈
Дин стыдливо посмотрел на Лали. В её тёмных глазах заиграл огонь. Дикий. Пожирающий. Опасный. Это был короткий миг, но сколько в нём оказалось чувств… Казалось, даже время на мгновение выдохнуло, и поленья в костре перестали трещать. Дин метнулся к ней и прильнул к её губам.
— Я не знаю, что ты со мной сделала… — сказал Дин, выпрямившись. — Я расчётливый человек! Я не верю в Полуночного и его подачки!
— Не подачки! А дары! — гневно воскликнула Лали.
— Поверь, у меня есть сердце. Но мне приходится чем-то жертвовать! Да, у меня есть сердце! И оно принадлежит моим родителям и сестре! — Дин сделал вид, что не расслышал её. — Ради них я готов на всё, потому что мне надо кормить мою семью! Я готов на всё ради своего единственного друга! На всё, понимаешь? Но… Но… Ради тебя, девушки с Кастиса, о которой я знаю только лишь то, что она любит деньги, я прямо сейчас готов сделать что-то безумное!
Высказавшись, Дин вышел за дверь. Раскрасневшаяся девушка осталась сидеть возле костра, который трещал, пожирая поленья. Но далеко Дин уйти не успел: послышались быстрые шаги, и через мгновение Лали внезапно обняла его сзади:
— Не уходи, бессердечная ты скотина…
— Я могу тебе навредить, — буркнул он.
Девушка потянула его за собой.
— Ты только что озвучил все мои мысли, — прошептала она, проведя большим пальцем по его влажным губам. — Я люблю приключения… Я хочу вытворить что-то безумное…
— Что? — прошептал Дин.
— Выпустить что-то дикое и голодное… — девушка улыбнулась.
— Возможно, в последний раз, — шепотом ответил Дин.
Через несколько мгновений костёр отбросил серые тени: мужчина и женщина находились так близко друг к другу, что казалось, между их телами не осталось даже воздуха. Синий дракон шевельнул хвостом: его чешуйчатое тело била дрожь.
Хмельная улица, Зеркальный дворик, жилище актёра.
Литу показалось, что он слышит шуршание одежды и лёгкие шаги. Глава бросил быстрый взгляд на кухню, мимо которой он только что проходил, но увидел только лишь стол, на котором лежала неразделанная курица, а рядом, на другой доске, находились цветы пурпурного крокуса: судя по всему, они сушились. Вспомнив слова Сэнды, глава просто прошёл мимо.
— Шафран — это просто приправа из крокусов. Сейчас он цветёт, радует людей. Многие его используют на кухне! — сказал Сэнда.
Актёр повёл Лита через комнату, всю увешанную зеркалами. «С того дня ничего не изменилось», — злобно подумал Лит.
Лит уже бывал в доме этого несносного актёра. Несколько лет назад. Избитый Янгэ сидел на полу возле зеркала и разглядывал каждый синяк, трогая их правой рукой: пальцы на левой руке были сломаны. Лит, который пришёл без приглашения хозяина дома, но по наводке свидетелей драки, всё пытался расспросить его, как это произошло. Но актёр не стремился отвечать. Наконец главе это надоело:
— Хоть бы на секунду от зеркала отвернулся, себялюб!
Тогда разъярённый Лит и дал ему это прозвище. Уходя, он увидел в одном зеркале, как Янгэ провожает его взглядом, тоже смотря в зеркало. Глава аж передернул плечами: этот взгляд был таким холодным, что Ледяные комнаты Павильона казались теплее. Едва Лит переступил порог, как вслед долетели имена обидчиков: Тан Во, Турс. «И на том спасибо, ненормальный!» — злобно подумал сыщик…
— Глава, проходите! — актёр толкнул правой рукой перед дверь перед сыщиком и шагнул назад, сложив руки домиком.
Лит зашёл в комнату. Здесь было прохладно: в распахнутое окно влетал осенний ветер. Сыщик сразу увидел тот самый гвоздь, о котором рассказал Янгэ: на нём действительно не было крови. Но Лит не мог просто так взять и поверить. Мужчина наклонился и начал внимательно изучать стыки деревянных половиц, но и между ними тоже отсутствовали следы крови, которую могли бы замыть. Сами половицы были тоже чисты. Глава встал и огляделся: в комнате стоял шкаф и стол. На столе лежал ворох исписанных бумаг, какая-то книжица и клубок ниток белого цвета. Такими же нитками Лит вышивал глаза тряпичной кукле. Сыщик оглянулся и скользнул взглядом по костюму, который был сейчас на актёре: летящий, из лёгких тканей, он напоминал крылья стрекозы и был того же цвета, как и нитки.
«Удивительное совпадение!» — мрачно подумал глава. Он не смог удержаться и ещё раз посмотрел на черновики: прочитав одно слово, «стрекоза», глава отвернулся. Почерк неизвестного Тэ, который писал омерзительные записки, и этого «себялюба» не совпадал.
— Я провожу, — засуетился Янгэ, быстро проходя впереди Лита.
Глава успел заметить, что, несмотря на всю ситуацию и суету, в глазах актёра на мгновение вспыхнул огонёк радости. «Показалось⁈» — спросил глава сам себя, но ответить так и не смог.
Ступив на сухую пожелтевшую траву, актёр прошёл по ней так легко, будто совсем не касался земли. Его спина была прямой, руки вытянуты, пальцы напряжены. «Неужели я стал так смешон? Сегодня, на четырнадцатый день поисков Тэ, какой-то актёр уже дважды показывает своё превосходство передо мной, главой этого города?».