— Странные вы, люди… У нас…
— Мне всё равно, что там у вас, — отрезал глава. — Ты всего лишь дракон, а я — человек! Я хочу узнать, кто такой Тэ!
Эти слова отозвались дрожью во всём его теле Эгана. Дракон согнулся в три погибели. Ему стало тяжело дышать, но он всё же смог остаться в человеческом обличье, смог слержать свою суть. Следующие слова главы города Чаган выбили весь воздух из его лёгких:
— Где Виен? — произнёс Чаритон.
— Виен пропала? — прохрипел Эган. — Малони…
— Малони⁈ — не удержался глава от крика. — Малони Гелл?
— Сэнда не говорил тебе, что его приёмная мать — дракон? — холодно бросил Эган, кое-как выпрямляясь.
Лит перестал дышать: эти слова, брошенные драконом, выбили весь воздух из его лёгких…
Другом Сэнда стал быстро. После того как Лит принёс его на своём хребте домой, к матери; после того как пришёл лекарь Ран Борг и наложил на сломанную ногу крепкие тряпки и две палки; после того как юноша пришёл немного в себя, у него тут же начался словесный понос. Сэнда говорил обо всём: сначала жарко благодарил за спасение, потом тысячу раз рассказал, как он упал, затем сообщил о том, что он искал дракона с чёрной гривой и чёрной чешуёй, потому что хотел проверить, жив он или нет, потому что его кто-то отравил… Потом он рассказал, что его самого отравили в детстве так, что он чуть не умер… И что его спас лекарь Ран Борг и хозяйка этого Дома Лилий, своим телом зарабатывающая деньги и на сына, и на содержание Дома… И что Сэнде сейчас пятнадцать лет… За несколько минут было выложено очень много сведений. Литу даже показалось, что Сэнда успел рассказать ему всю свою жизнь. Увидев непонимающий взгляд юного главы, юноша пояснил насчёт того самого чёрного дракона, из-за которого он и сломал ногу:
— Ящер уполз в подземелья, крича: «Она меня отправила, она меня отравила!».
— Зачем ты пошёл за ним?
Сэнда указал рукой на полки: там стояли книги. Лит прочитал на корешке имя писателя: Теван Велт.
— Что это? — спросил Лит.
— Я хотел стать таким, как герои этих интригующих рассказов о сыщиках. Там всё описано так красочно и вкусно, словно это и правда произошло… Страшно, на самом деле. Хочешь, дам почитать?
— Это Малони тебя тогда отравила? — спросил Лит. — Лет десять лет назад?
— Она травила меня дважды, — поправил его Эган, отдышавшись. — Первый раз — после бойни, отомстив за своего сына, погибшего на этой самой бойне. Второй раз — как раз десять лет назад. Я очнулся не так давно. В её ядовитых слюнях слишком много ненависти к людям…
Эган замолчал, думая: «Без сыщика я девушку могу не найти живой, а без девушки драконы так и будут сидеть в подземельях до скончания веков… Слишком мало осталось чистосердечных чаганцев. Виен была единственной, кого я увидел за многие дни наблюдения за людьми: только у неё хватило доброты покормить кошку, в то время как другие её просто пинали… Придётся кое о чём поведать этому сыщику». Дракон вздохнул и нехотя сказал:
— Меня только что осенило… Ради Виен я скажу тебе свои догадки: кажется, я знаю, кто поднял всех мёртвых и пустил эту таинственную болезнь по живым! Это Малони.
— Что⁈ — Лит не мог поверить своим ушам.
В это мгновение издалека снова донеслись приглушённые крики болтунов.
Глава 13
Сияют холодные звезды
День четырнадцатый.
Ночь.
Долина Лотосов, город Чаган.
На крыши затихшего города легла ночь, вспугнув серые сумерки. Тяжёлая, бархатная, она смотрела на Северные горы тысячами тысяч холодных звёзд. Блеск её глаз отражали снежные шапки на их вершинах и мутные воды Белой реки: именно за это чаганцы и назвали её Белой. Каждую безоблачную ночь люди любили любоваться отражением звёзд, загадывая желания. Самые смелые делали это даже сейчас: девушка и юноша, обнявшись, стояли на каменном мосту и глядели на реку. Лотосы с лепестками белее первого снега покачивались на мутноватой воде. Вытянутые тени скользили по дну, то дёргая растения за стебли, то зарываясь в ил.
Цветочная улица, Жасминовый дворик, жилище Виен.
Где-то на улице раздавались приглушённые голоса. Несмотря на инстинктивный страх неизвестности и на болтунов, которые в любое мгновение могут прорваться через забор, некоторые чаганцы считали, что ночь — самое лучше время для того, чтобы заниматься разбоем. «Что тысячу лет назад, что сейчас…. Чаганцы не меняются. Как они тогда хотели быстрой и лёгкой наживы, так и сейчас…» — подумал Эган, прислушиваясь к голосам.
Глава города шагнул вперёд. Дракон взглянул на него и подумал: «Я знаю, кто такой Тэ, но я пока умолчу об этом. Надо остановить болезнь, чтобы драконам вообще было с кем мириться. А единичные убийства меня мало интересуют. Мой враг — Малони, а не этот вшивый Тэ!».
Эган подошёл к столу, быстро нашёл среди черновиков огниво и треснул кресалом о кремень, но высечь искру у него не получилось. Дракон попытался ещё раз, потом ещё раз. Искры не было. Лит забрал огниво из его ледяных рук и точным, выверенным движением высек искру. Свеча, стоявшая на столе, вспламенилась, осветив бледные лица мужчин.
— Что ты хочешь от Виен? — спросил Лит, одним ухом прислушиваясь к голосам.
— Уговорить её пойти со мной в подземелья. Показать её драконам. Доказать, что люди могут быть добрыми и сильными, а не злобными и слабыми, прячась за спинами драконов, — ответил Эган.
Его голос звучал глухо и твёрдо: сейчас этот дракон внушал уверенность, а не желание пожалеть. Но Лит предпочитал следить за языком тела: руки Эгана были расслаблены, а ступни направлены в сторону главы, что означало только одно — ящер говорил искренне. Но сыщику и этого оказалось мало: он скользнул взглядом по чертам его лица. У человеческого облика этого дракона нос был с горбинкой, что говорило о его внутреннем стремлении управлять другими. Лит обратил внимание и на глубокую вертикальную складку между бровей: глава знал о том, что это означало неукротимость… Сэнда, конечно, в очередной раз высмеял бы Лита, но главу ещё его родители научили простой до безобразия истине: что внутри — то и снаружи.
— Я хочу объединить наши народы, — добавил Эган. — Научить их воле и самостоятельной жизни. Чтобы они больше не боялись седых волос и смерти. Я хочу вывести мой народ на поверхность, к солнцу! Мы слишком долго сидели в темноте из-за вас, людей! У всех есть шанс. У драконов он тоже должен быть.
Лит вздрогнул, вспомнив то, что рассказал Сэнда о голубоглазом мальчишке…
«Я всего лишь хотел посмотреть на людей… Хотел убедиться, правду ли говорит наш глава…» — пробормотал мальчишка, утирая сопли рукавом.
— Это вы убили моего предка! — возразил Лит.
— Где ты это прочитал⁈ — возмутился Эган, сжав кулаки. — Это твой прарапрапра… дедушка пожелал убить законного наследника рода Чаритонов⁈ Драконы были вынуждены выполнить его желание! И… И… Тем драконом, оторвавшим голову наследника, был я… Это я виноват в том, что сын Малони погиб на этой бойне! Я хочу исправить свою ошибку.
Эган разжал кулаки и прикрыл глаза, а ошарашенный Лит аж перестал дышать, вспоминая обрывки записей из книги рода Чаритонов. Всё было именно так, как сказал Эган. Только там не было имени того человека, кто приказал убить наследника, пожелав, чтобы во главе Павильона встал его сын. Там было написано другое: «Законного наследника рода Чаритонов убил дракон с чёрной чешуёй. Но́рит Чаритон, родной дядя юноши, скорбел очень долго. Его сын, Ка́рим Чаритон, долго отказывался встать во главе Павильона. Наконец он согласился».
Лит подумал, холодея: «Получается, мой род тянется от убийцы⁈».
— Сыщик! Твой предок Норит Чаритон был убийцей, — сказал Эган, словно прочитав его мысли. — Но виноваты в этом, конечно же, драконы, которых Норит и попросил избавить от юноши! Вот только мы, будучи существами подневольными, которые не могут жить без людей, не боятся признавать свои ошибки! А вот люди никогда не признаются! Даже если можно было бы воскресить Норита Чаритона, который попросил меня убить своего собственного племянника, чтобы поставить во главе угла своего сынка, разве он признался бы, что ошибался? Нет. Он повторил бы то же самое.