Мысли в голове сыщика путались: сказывался дикий недосып, беготня из угла в угол, пытаясь ухватиться хоть за какой-нибудь конец в деле Тэ прежде, чем сам сдохнешь от его же рук. Размышляя об этом, Лит вспомнил недавние события.
Женщина судорожно ловила ртом воздух. Её зрачки были расширены, губы посинели. Вокруг рта виднелись следы рвоты. Одежды тоже были испачканы рвотой. Рядом, на камнях, валялась плетёная корзинка и разбитый глиняный сосуд. Лит схватил дно сосуда и понюхал: пахло обычной водой. Но главе показалась, что этот аромат немного сладковат.
— Общипанный… — прохрипела женщина.
— Кто? — Сэнда наклонился ниже, чтоб расслышать её.
— Актёр… — снова прохрипела она.
— Янгэ? — брови Лита поползли наверх. — Он же уже третий час страдает в комнате Хиши!
Чаганка обмякла.
Глава, продолжая так же медленно, сгорбившись, плестись по улице, вынырнул из воспоминаний и подумал: «Если так пораскинуть мозгами, то в Доме Лилий все притворяются. Каждый там актёр, потому что с кислым лицом денег не заработаешь. Могла ли эта женщина под „общипанным актёром“ подразумевать не Янгэ, а Сэнду⁈ Тогда получается — Эган не при делах, а белые плащи — просто совпадение?».
Глава снова погрузился в воспоминания и вспомнил недавний разговор с напарником.
— Но яды обычно оставляют следы. Ожоги. Кровоизлияния. Потемнения. Уплотнения. Здесь же я могу сказать только одно: его кровь стала слишком жидкой. Она попала даже в лёгкие. Поэтому он задохнулся.
— В моих книжках про сыщиков, которые покупала мне матушка, не было такого…
— Я прочитал в книгах отца. Да и он сам много чего… Успел передать мне.
— Какие твои предположения?
— Его опоили. Либо змеиным ядом. Либо напоили цикутой.
— Цикута?
— Крайне ядовитое растение. Вызывает смерть за пару часов, воздействуя на мозг, сердце и лёгкие. Отравленного всегда рвёт, его конечности сводят судорогами. Зрачки расширяются.
— Но этот несчастный, — задумался Сэнда, — на своих ногах к нам дошёл!
— Вот это и странно. Яд змей действует на кровь и сердце. Цикута — на мозг.
— Ба… Получается, эти два яда смешали?
Лит снова погрузился в раздумья: «Он тогда выглядел совершенно естественно. Удивился. Неужели он так хорошо играет, что я не смог прочитать язык его тела⁈». А следующая мысль оказалась настоящим озарением. Она заставила главу даже замереть: «Если Малони призналась в том, что люди стали болтунами из-за её ненависти и её яда, значит, того одноглазого пузатого и того детину отравила тоже она? В Доме Лилий все пьют. Напившийся человек не почувствовал бы холод её тела. Да и Магда… То есть Полуночная об этом тоже обмолвилась. Сходится же!!! Да и к тому же для неё человеком меньше, человеком больше… Какая разница⁈».
Глава снова побрёл вперёд, пытаясь унять злость. Его тело била крупная дрожь. В горле пересохло. Он попытался собрать слюни и сглотнуть и случайно вдохнул смрад. Унять дикий кашель оказалось сложнее, чем дрожь. Главу затошнило. Он прислонился к ветвистой яблоне и замер. Его плечи тряслись. Отдышавшись, он пошёл, но очередная мысль заставила его замереть на месте от ужаса: «Драконы же могут принимать любой человеческий облик! А всегда ли со мной был настоящий Сэнда⁈». Лит затряс головой, словно выкидывая вообще все мысли из головы, и снова пошёл по улице, которая ещё год назад была самой красивой улицей Чагана: здесь всегда цвела изумрудная лоза необычно красивыми цветами с плотными лепестками лазорево-нефритового цвета, собранными в крупные кисти. Каждый цветок напоминал коготь дракона. Литу даже на мгновение показалось, что каждый такой коготь словно вцеплялся в густую ночь, пытаясь порвать её в клочья. Это зрелище воистину завораживало и радовало глаз. Душа главы просто хотела отдохнуть от всего, что случилось в последнее время, сердце мечтало почувствовать что-то, кроме боли…
Любуясь живыми красивыми цветами, Лит налетел на одного болтуна, который запутался в длинных стеблях лозы и, не в силах уйти, бился лбом о каменную стену ещё одного храма Полуночной Богини. Мертвец, почувствовав тяжёлое тёплое человеческое тело, замер и принюхался: большие ноздри тяжело раздувались. «Всё-таки и на запах ориентируются!» — пронеслось в голове Лита. Он прижался к стене и застыл. Болтун, хрюкая, как свинья, заметался, но только лишь сильнее запутался в растениях: лазорево-нефритовые кисти с когтями дракона так и колыхались, царапая тяжёлую ночь. Лит успел заметить на руке болтуна толстый золотой браслет. Мертвецы, находившиеся рядом, беспокойно завертели головами. Глава похолодел от ужаса и потерял контроль над телом. Не чувствуя собственных конечностей, он стал шарить руками по стене, и вдруг его пальцы нащупали что-то холодное. Это ощущение привело Лита в чувство. Он поднял руку и нащупал ручку ворот. Выдохнув, глава собрался с силами, толкнул дверь и метнулся во дворик.
Самодельный забор, граница между Восточным округом и Южным.
— Глянь-ка, какой-то странный болтун там идёт, — молвила одна баша. — Один против всех. То остановится, словно задумавшись, то дальше пойдёт! Может, подстрелить?
— Да очнувшийся, наверное, — бросил Мэт. — Или очередной ненормальный из Кастиса. Вообще срать на него. Пусть идёт. Он никому сейчас не мешает. Живые всё равно хуже него.
— О как ты завернул, — покачала головой баша, поплотнее закутываясь в плащ болотного цвета.
— Да ты глянь вон туда! — Мэт указал пальцем куда-то позади себя.
Баша оглянулась и увидела два неясных силуэта: крадучись, они выносили какие-то мешки из заброшенного дома.
— О-о-о-о… Наверное, эти товары завтра на рынке увидим. Тиом, а где ты был? — спросила баша. — Ты на суточные опоздал.
— А тебе не всё ли равно? — отрезал Тиом.
— Старший так-то меня песочил, а не тебя! — возмутилась девушка.
— Я сам с ним поговорю, — буркнул Тиом.
— И плащ даже не потерял… — задумчиво протянула баша.
Мэт промолчал.
— А где Дану? — не унималась она.
— Заткнись, а! — рявкнул Мэт.
Баша насупилась и замолчала. Стало тихо. Было лишь только слышно, как хрипят болтуны да завывает холодный осенний ветер, скатываясь с керамических черепиц и качаясь на распахнутых окнах.
Восточный округ, Туманная улица, Облачный дворик.
На заднем дворике за квадратным столом сидел Дин. Баша мирно спал, положив голову на руки. На его плечах лежало одеяло, на его руках всё так же болтались кандалы, а сама цепь крепилась на забор.
Восточный округ, улица Тихого Шелеста, Павильон Неприкаянных.
Сэнда заглянул в одну комнату и увидел девушку, которую принёс Лит: она всё ещё была без сознания. Мужчина подошёл ближе и коснулся нежной кожи на её тонкой шее. Прошло несколько мгновений, и Сэнда почувствовал кончиками пальцев слабый пульс. Мужчина облегчённо выдохнул, касаясь тыльной стороной руки её лба: в комнате было прохладно, но девушку мучила лихорадка. Сэнда намочил чистую тряпицу в холодной воде, выжал лишнюю воду, расправил и положил незнакомке на лоб. Девушка застонала и тяжело задышала. Он подоткнул одеяло со всех сторон и вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь.
Мужчина прошёлся по коридору мимо открытых дверей других комнат: на широких скамьях лежали циновки, а возле них стояли низенькие столы со всякой всячиной: здесь были и чистые тряпицы, и деревянные маленькие вёдра, и ножницы. Эта часть большого Павильона принадлежала Хише. Мужчина заглянул в одну комнату и увидел самого лекаря: зарёванная раскрасневшаяся девушка сидела под окном, подтянув колени к груди. На её плече была повязка, уже пропитавшаяся кровью.