— Давай перевяжу! — сказал Сэнда.
Хиша покачала головой, утирая ладошкой слёзы.
— Я рядом. Если что — зови!
Девушка кивнула. Сэнда вышел из комнаты и попытался открыть дверь в другую комнату, но она не поддалась.
— Ба! Там же актёр. Лит его запер, что ли?
Сэнда ещё раз толкнул дверь, только уже посильнее, и прислушался. За дверью стояла тишина. Да и во всём Павильоне — подозрительно тихо. Ни хихиканья, ни песенок.
— А куда опять пропала Магда? — дошло наконец до Сэнды.
Подземелья под Чаганом.
Холодно. Виен нахмурилась, нащупав ладонью каменный пол, медленно открыла глаза и ничего не увидела: вокруг была темнота. Густая, непроглядная и такая осязаемая, что девушке на мгновение почудилось: её можно пощупать. Но удивление тут же сменилось приступом дикого первобытного ужаса. Виен начала задыхаться. Вдохнув пыль, она громко чихнула.
— Человек, ты боишься темноты? — спросил кто-то. — Как же смешно…
Раздался холодный смешок. Виен, дрожа, отползла от говорившего, но упёрлась спиной в каменную стену. В темноте вспыхнула искра. Через мгновение зажглась свеча. Она стояла на каменном пыльном столе. Возле неё стояла вторая свеча. Огонь осветил худое лицо с острыми чертами и крючковатым носом. Женщина подняла руку и смахнула с лица чёрные волосы, побелевшие у корней. Виен успела заметить на её тонком запястье клеймо лилии. Женщина улыбнулась и вышла из комнаты.
Девушка кое-как поднялась, на ватных ногах подошла к каменному окну и выглянула. Тусклый свет свечи, стоявшей на столе, осветил ближайший дом, выдолбленный прямо в камнях: приоткрытые деревянные двери, круглые чернеющие окна, застывшее время в каменных ступенях… Больше ничего и никого. Только густая темнота, пыль и глазницы пустых домов. Виен сползла вниз, села на пол и стала накручивать прядь вьющихся волос на дрожащий палец.
Пламя свечи трепыхалось.
Южный округ, улица Изумрудной Лозы.
Лит прокрался, как вор, через пустующий дворик, обходя болтунов, которые шатались между яблоней и вокруг фонтана. Глава залез через распахнутое окно в дом, практически ползком преодолел коридор и вышел через чёрный вход во внутренний дворик, заросший уже обнажёнными кустами. Здесь было пусто: болтуны не смогли сюда забраться. Лит облегчённо выдохнул, подошёл к забору, подпрыгнул и схватился за крепкие черепицы. Подтянувшись, он ловко вскарабкался на навес с загнутыми краями, уселся и глянул вниз: следующая улица была шире предыдущей, и болтунов было уже слишком много. Глава оценил толщину забора, встал, прошёлся, балансируя, по нему и спрыгнул на плоскую крышу какой-то невысокой пристройки. Тряхнув рукавами, он подошёл к краю и замер, оглядывая горные улицы Южного округа, дворы и крыши с загнутыми краями: дома тонули в тёмной ночи… Словно огромные гробы, они погребали в своих стенах болтунов — именно так это видел Лит.
Зоркие глаза сыщика различили вдалеке огонёк. Лит от неожиданности едва не свалился с крыши прямо в толпу мертвецов. Восстановив равновесие, мужчина снова уставился на мерцающий огонёк, размышляя: «Надо же, как интересно получается… А я ведь целый год не выходил за забор. Но торопиться сейчас нельзя».
Ветер стих. Запах гниющих тел стал сильнее. Нефритовые подвески на вратах перестали звенеть. Глава спрыгнул вниз и затих. Грязные, голодные болтуны захрипели и закружились, ища источник шума и запаха. Глава почуял, как живот скрутило. «Вот этого ещё не хватало…» — пронеслась в голове быстрая мысль.
— Глава! И вы тоже⁈ — послышался слабый голос.
Лит повернул голову на звук и увидел очнувшегося. Это была темноглазая женщина, одетая в алые грязные одежды. Из-под её рёбер торчала стрела. Внезапно незнакомка истошно закричала, протягивая к главе руки:
— Я не больна! Я не больна! Помоги мне! Я умираю!
Болтуны, кружившие вокруг него, бросились на звук. Впереди всех бежал сильно покусанный, местами обгрызенный мужчина в одеждах, расшитых павлиньми перьями. Из-под его лопатки торчало целых три стрелы. Женщина опустила голову, но тут же закинула её назад: её зрачки побелели. Болтун зачавкал. Лит горько вздохнул прямо в рукав и прижался к забору. Мертвецы повалили женщину. Послышался мясистый смачный звук: чавкая, они разрывали её тело. На этих мертвецов навалились другие.
Глава, пошатываясь, быстро, но бесшумно перебежал улицу, вскарабкался на забор и выпрямился: огонёк всё ещё мерцал где-то в Северном округе. Можно было бы вернуться назад и пройти туда через Восточный округ, но Лит чуял, что должен идти вперёд. Он до сих пор, даже сквозь возню и вопли болтунов, слышал глубокий грудной голос Магды:
— Иди за забор. Там ты найдёшь то, что ищешь…
И Лит пошёл.
Восточный округ, Цветочная улица, Жасминовый дворик.
Глаза Эгана были закрыты. На шее зияла бескровная глубокая рана. Он тяжело дышал. Полуночная нашла на столе верёвку, быстро-быстро обвязала свои отпиленные рога и повесила их на шею будто ожерелье. Затем опустила полотенце в деревянное ведро с чистой водой и плюнула в него. Выжав полотенце, она села, прислонилась спиной к стене и прижала голову сына к груди. По её морщинистым щекам покатились крупные слёзы. Они падали в чёрные волосы Эгана, скатывались по его лбу прямо в густую бороду. Ящер закашлялся, открыл глаза и что-то прохрипел.
— Я рядом, сын мой, — прошептала она, прикладывая полотенце к ране.
Эган снова прикрыл глаза.
— Я вылечу тебя. А ты помоги главе. Мы должны закончить весь этот балаган из кукольных тел и кукловодов. Люди и драконы, драконы и люди. Хватит.
— Я знаю как… — прошептал Эган.
Западный округ, улица Обрывистая.
Лит, прыгая по крышам и заборам, дошёл до Западного округа. На удивление, на этих извилистых горных улицах почти не было болтунов: они, шатаясь и чавкая, ходили внутри двориков и вывешивались в распахнутые окна домов, пуская слюни, смешанные с гноем. Да и трупный запах здесь чувствовался значительно меньше. Глава даже немного расслабился и окончательно перестал подражать походке болтунов: они и так ничего не видели белёсыми глазами, а вот стрелы зорких баша уже не долетели бы.
Лит дошёл до конца горной улицы, скинул с себя чужие одежды, пропахшие трупом, и застыл на краю обрыва: внизу шумели тёмные кроны бамбукового леса, за которым виднелись высоченные Северные горы, наряженные в снежные шапки. Над горами, лесом и самим Литом, казавшимся таким крошечным, зияло бездонное чёрное небо, где рассыпались крупные звёзды. Они сияли так ярко, что их холодное сияние отражали даже мутноватые воды Белой реки. Лит опустил голову и снова взглянул на лес…
Уютно потрескивал костёр, облизывая пламенем сухие ветки. В небо поднимался дым, касаясь рыбьей тушки, нанизанной на острую палку: ужин был почти готов. Девятилетний Лит всё никак не мог дождаться, когда придёт отец: хотелось не только есть. Лит должен был рассказать что-то важное. Застыв в ожидании, юный сыщик смотрел на звёзды, стряхивая с рук вездесущих муравьёв. Наконец позади послышались шаги. Отец сел напротив и положил рядом с собой тушку утки.
— Отец! — начал Лит. — Я нашёл следы и примятую траву!
— Я же оставил тебя всего-то на полчаса!
— Неизвестный тащил что-то по земле.
— Мешок с овощами?
— Овощи носят серьги?
Лит достал из кармана круглую серьгу и отдал её отцу. Он задумался, разглядывая украшение. Было тихо. Только лишь шумел бамбуковый лес…
— Но то тело мы тогда так и не нашли, — пробормотал сыщик.