— Мг-м, — кивнул Лит, терпеливо выслушав очередной словесный понос и мысленно согласившись с каждым словом. — Чувствуешь?
— Что?
— Вдохни.
Лит подхватил голову и сунул её под нос напарнику. Он отшатнулся и возмутился:
— Сам нюхай!
— Я уже понюхал.
Глаза сыщика как-то подозрительно блестели. Мысленно окрестив напарника ненормальным, Сэнда шумно вдохнул воздух и различил едва уловимый сладковатый запах разлагающегося тела: он исходил от волос жертвы.
— Ба! Запах разложения! Он же появляется часов через двадцать, не раньше… Ба! Убийца имеет дело с болтунами! Вот и ещё одна зацепка! Положи её обратно, а!
Сэнда выпрямился. Лит тоже встал, не выпуская головы из рук, и обвёл взглядом всех собравшихся баша: только у них хватало смелости и дерзости защищать выживших от болтунов, получая за это неплохие деньги из Павильона. Поэтому баша хорошо знали и делали своё дело: что сейчас, что в течение всей тысячелетней истории Чагана. Только врагами всегда были не ожившие мертвецы и заболевшие люди, ставшие похожими на мертвецов, а баша из других городов, которые исполняли приказы своих глав.
Один баша, румяный, быстро поймал его взгляд и подошёл к главе.
— Нашли её родственников? Свидетелей? — спросил его Лит.
— Головы? — удивился баша. — Мы ещё даже её тела не нашли, не то что родственников да свидетелей…
— Вчерашней девушки… — вздохнул сыщик.
— Извините, — буркнул баша. — Не сообразил. Мы нашли её бабушку! Она живёт ниже по этой улице.
— Кто из баша не явился на суточные?
— Чак, То́ри, Ханд, Рон, Кипл, — начал перечислять юноша. — Ещё Да́ну и Ти́ом… Про остальных не знаю.
— Мг-м.
Юноша накрыл левой ладонью тыльную сторону правой ладони и слегка поклонился. Немного помедлив, он взял голову из рук главы, накрыл её своим плащом и пошёл в Павильон.
— Баша? — спросил Сэнда. — Почему баша? Да, у них есть тесаки. И что? Теперь они есть у каждого первого!
С этими словами мужчина шлёпнул ладонью по крупным изогнутым ножнам на своём поясе.
— Запах.
— Точно… А ещё они на всё готовы ради заработка, надери Полуночный их задницы! Болтуны им вообще руки развязали, и Павильону приходится мириться с этим. Да уж… Давай начнём с опроса тех, кто вчера не дежурил. Легко не будет, у нас теперь много этих группировок. И живут они где придётся.
В этот мгновение воздух наполнился ароматами жареной курочки. Лит принюхался, прикрыв глаза от удовольствия.
— Страшный ты человек, — буркнул Сэнда. — У меня эта находка весь аппетит опять отбила!
— Глава! Сколько можно? Когда вы найдёте всех этих убийц? — крикнул кто-то из толпы.
Лит помрачнел. Даже тёмные круги под глазами потемнели сильнее. Сэнда нахмурил брови и взмахнул рукой:
— Расходимся! Не надо тут мешать расследованию! Мы и так работаем почти без сна и отдыха!
— Нужен список приезжих, — произнёс Лит.
— Будет! — кивнул напарник.
— Ты пойдёшь? — спросил Лит.
— Знаешь, что-то не хочется…
Лит выкинул перчатки в кусты, развернулся и пошёл вниз по улице, в ближайший постоялый двор: именно оттуда доносились аппетитные ароматы, из-за которых урчало в животе. Сутулая гиена засеменила за хозяином. Сэнда погрузился в раздумья и побрёл в Павильон Неприкаянных. Баша растолкали оставшихся зевак.
Набережная Белой реки, храм Полуночного Бога.
— Тпру! Стой!
Повозка, нагруженная клетками, где сидели кудахчущие курицы, остановилась возле храма Полуночного Бога. Спрыгнув с сидения, возница оглянулся, убедился, что поблизости нет ни одного любопытного, и почти бегом поднялся по широким ступеням храма.
Прошло немного времени: солнце, целующее ещё сонных, но уже усердно работающих людей, едва успело подняться чуть выше. Незнакомец покинул храм и спустился, неся в руках увесистый изогнутый свёрток. Запрыгнув на повозку, человек спрятал свёрток в клетке с птицами, взял поводья, хлестнул коня по бокам и крикнул:
— Пошла!
Лошадь быстрым шагом потащила повозку вдоль Белой реки, на волнах которой лениво покачивались лотосы. Было тихо. Так тихо, что можно было услышать только лишь глухой шум: это в пустых залах храма Полуночного Бога трепетали на сквозняках чёрные полотна из плотной ткани, подвешенные прямо под потолком. Между ними летали лёгкие птичьи пёрышки…
Улица Мокрых Лепестков, вдоль берега Белой реки.
Дом Лилий.
Дверь отодвинулась, и из комнаты вышел одноухий мужчина, на ходу подпоясывающий одежды. Почесав задницу, он облизнул припухшие губы и оглянулся: на шёлковых простынях лежала обнажённая женщина и улыбалась. Она была худощава, а черты лица заострялись так, что крючковатый нос выглядел ещё более крючковатым. Но её нельзя было назвать некрасивой: молочная кожа, подтянутые груди, острые ключицы, плоский живот, красивые изгибы бёдер, стройные икры, маленькие ступни… Увидев, что мужчина смотрит на неё, женщина проворковала, улыбаясь:
— Возвращайся скорее, милый!
Мужчина хмыкнул и начал спускаться по лестнице. Как только его шаги стали затихать, её улыбка исчезла. Поджав тонкие губы, женщина поднялась, накинула на плечи лёгкий халатик и принялась собирать с пола монеты, бормоча:
— Выродок. Ничтожество. Людское отродье. Сдыхать будешь в муках!
Собрав деньги, она дважды тщательно пересчитала их. Убедившись, что всё правильно, женщина подошла к столу и спрятала монетки в каменную шкатулку, сделанную из змеевика. «Для сыночка ничего не жалко», — подумала женщина. Запахнув халатик, она села на узкую скамью, отодвинула глиняный чайник, отставила маленький пузатый пузырёк и потянулась к другой шкатулке, поменьше. Открыв её, женщина достала румяна, посмотрела в зеркало на сильно бледные щёки и набрала розоватый порошок на кисть. В раздвинутых дверях показалась растрёпанная раскрасневшаяся девица:
— Госпожа Гелл, к вам снова гость!
— Пригласи его через несколько минуток! — улыбнулась женщина.
Набережная Белой реки.
Вывернув на набережную Белой реки, Сэнда лениво прогулялся глазами по лепесткам лотосов, зевнул и пошёл вверх по течению. Вскоре он увидел женщин, полоскавших бельё. Одна из них, заметив мужчину, толкнула в бок вторую, та толкнула третью. Взглянув на Сэнду, женщины громко зашептались.
— Это же он… Как же он похож на неё!
— Вздор! Он хорошо сложен, а эта тварь — худосочная, как тощая курица!
— Похож только привлекательностью! Этого у неё не отнять, ведьма проклятая! Мужика моего так измотала, что его на следующий день сердечный удар хватил!
— Каждый раз, как вижу его, удивляюсь, как проститутка смогла вырастить сыщика!
Сэнда остановился, скрестил на груди руки, сжав кулаки, и тяжёлым взглядом посмотрел на женщин. Сплетницы тут же притихли.
— В Павильоне Неприкаянных, — тихо произнёс он, — есть особое наказание за клевету и злословие.
Женщины побледнели.
— Мы вырываем языки, — продолжил Сэнда, нахмурившись, — ещё иногда отрезаем пальцы, чтобы человек не смог писать!
— Не-е-е… Нет! Нет! — пролепетала одна из них. — Мы говорили о другом человеке!
— А мне плевать! — мужчина нахмурился сильнее. — Злословие есть злословие!
— Простите нас, господин, — закричали женщины в один голос и почти одновременно упали на колени, — У меня же дети!
— У меня муж!
— А я выхожу замуж на днях!
«Запасной!»
— Прошу! Прошу! Пощадите!
Сэнда молча развернулся и пошёл вверх по течению.
— Глупая толпа… Только клеймить и может, — пробормотал мужчина. — Стая гиен. Поодиночке ничего из себя не представляют, зато как соберутся вместе, так и загрызть могут!