Одна улочка сменяла другую. На Чаган обрушилась такая тишина, что у главы с непривычки закладывало уши и урчало в животе: болтуны больше не вопили. Лишь только ветер иногда шуршал листьями да поскрипывал ставнями на окнах. Остановившись возле дворика, Лит быстро вскарабкался на высокий забор. Резкий порыв свежего ветра на мгновение выбил весь воздух из-под носа сыщика. Он почувствовал, что задыхается. Когда ветер умчался в тёмную звёздную высь, Лит и Сэнда почувствовали запах разлагающихся тел. Никто из болтунов так и не завыл и даже не зачавкал: было так тихо, что можно было услышать, как тихонько звенят нефритовые подвески на улице Изумрудной Лозы.
— Мне страшно, — признался Сэнда, залезая следом на забор.
— Мне тоже, — отозвался Лит.
Прикрыв нос рукавом, глава, балансируя, прошёлся по забору, опустил руку, перелез на ветвистый клён, а с него спрыгнул на крышу. Тряхнув рукавами, он подошёл к краю и замер: позади остался Восточный округ. Глава окинул взглядом город Чаган, вымерший год назад: Западный округ, Северный и Южный. Ветер снова набирал силу: он скользил по черепицам, скрипел распахнутыми вратами и толкал в спину людей в грязных разодранных одеждах… Тысячи и тысячи мужчин, женщин, детей и стариков: они толпились в маленьких двориках, не толкая друг друга: задрав головы кверху, люди смотрели на небо, с которого падал крупный снег. Он таял на их лицах и высунутых языках, охлаждал лопнувшую кожу, которая обнажала кости и гниющие мышцы, смывал со лба и щёк запёкшуюся кровь, падая в потемневшие глаза, отчего люди часто моргали. Лит прекрасно видел это, когда на чаганцев падали отсветы факелов. Их, подняв повыше, держали в руках баша: мужчины и женщины подошли к краям крыш и изумлённо смотрели на заражённых, ничего не понимая:
— Что происходит?
— Ты меня спрашиваешь?
— Это что за исцеляющий снег?
— Понятия не имею!
Глава ошарашенно, с замирающим сердцем и трясущимися губами, то ли от беспокойства, то ли от холода, наблюдал за тем, как чаганцы оживают. Но далеко не все: те, кто восстал из могил год назад, теперь недвижно лежали на каменных дорогах, покрытых листьями и снегом.
— Всё вернулось на круги своя… — тихо прошептал Лит.
Затем, прокашлявшись, он немного успокоился и громко сказал:
— Слушать мой приказ!
Голос прозвучал твёрдо: глав города не мог позволить себе расслабиться даже в самые страшные или пугающие моменты. Все баша, наконец увидев главу, почтительно склонили головы и замерли в ожидании:
— Улицу — отмыть. Мёртвых — сжечь. Живых — накормить! Подчиняться приказам господина Гелла! Он — моё второе лицо и правая рука. Он — всё равно, что я. Через месяц я… Буду вынужден отлучиться. На пару лет.
Сэнда опешил. Затем нахмурил брови и тихонько прошептал:
— Это что ещё за выкрутасы?
Но Лит не ответил на его вопрос. Он продолжил говорить, повысив голос, чтобы его слышало как можно больше людей:
— Теперь любой, кто поднимет руку на дракона или принудит его к убийству, воровству, изнасилованию или ещё к каким-либо злодеяниям, подвергнется суровому наказанию. Отныне драконы будут жить на поверхности.
Баша и ожившие люди зашептались, передавая приказ друг другу. Никто ничего не понимал.
— Когда я вернусь, я спрошу с каждого человека, кто как выполнял мой приказ, — добавил глава. — А с каждого баша я спрошу вдвойне.
Из толпы послышался тихий грубоватый голос человека — судя по всему, самого смелого:
— Вот он-то точно спросит… А ещё нароет кучу улик и надолго упрячет за решётку.
Лит оглянулся и, к своему удивлению, увидел Тиома. Улыбнувшись, глава отвернулся, понизил голос и сказал так тихо, чтобы его слова теперь слышал только Сэнда:
— Павильон оставляю на тебя. Следи за тем, чтобы драконы больше не страдали. Хватит! Гиену корми. Налог с кастисцев не забудь содрать. Наших пока не трогай. Перебьёмся до следующего года. Денег много.
— Я спрашиваю, куда ты собрался⁈ — прошипел Сэнда в ответ.
Глава отвёл напарника в сторонку и ответил:
— Я — убийца. Я должен понести наказание. Помогу тебе всё разгрести здесь. Думаю, месяца хватит. Затем сяду на пару лет.
— Ба! А ты хоть представляешь, сколько сейчас среди этих бывших болтунов тех, кто способен убить⁈ Не каждый из них заслуживает исцеления!
— Представляю. Поэтому после выхода на свободу просто продолжу работать, — холодно бросил сыщик.
— Бордель на меня, Павильон на меня… Да что бы ты без меня делал? — проворчал Сэнда.
— Сдох бы, — честно ответил Лит.
Напарник покачал головой. Глава улыбнулся и достал из кармана книгу, которая называлась «Кукольное тело». Тяжело вздохнув, Лит протянул книгу Сэнде и добавил:
— Прочти и найди ту могилу, про которую здесь написано. Тело нужно будет перезахоронить на земле, под солнцем. А книгу сожги.
— Всё сделаю, — кивнул Сэнда. — Только не понимаю, как ты собрался опрашивать столько людей! Их несколько сотен тысяч! Наверное. Не знаю. Но точно очень много!
— Ничего. Главное, это напугать, — хитро улыбнулся Лит. — Я пойду. В случае чего ты знаешь, где меня искать.
Глава похлопал Сэнду по плечу, нашёл среди толпы Тиома и жестом подозвал его. Баша, помедлив, подошёл ближе и взглянул на главу исподлобья.
— На Дану можно положиться? — спросил его Лит.
— Более чем, — буркнул Тиом.
— Тогда идёшь со мной.
И глава подошёл к краю крыши и залез на ветвистый клён. Тиом пошёл за ним.
— Снести забор! — Лит услышал голос Сэнды.
— Есть! — хором рявкнули баша.
Туманная улица, Облачный дворик, жилище Мэта.
Мать Мэта, которая всё ещё была болтуном, каталась по полу в одной из комнат, хрипя и лязгая цепями.
— Вытащи её на улицу, — сказал Лит Тиому. — И дай ключи от тех кандалов.
Тиом послушно полазил в карманах и подал главе ключ. Взяв его, Лит пошёл на задний дворик. Раздвинув двери, он вышел наружу и увидел стол, за которым сидел Дану, закутавшись в одеяло, уже изрядно намокшее из-за тающего снега. Заметив главу с ключом в руке, баша вздрогнул. Лит подошёл ближе, вставил ключ в кандалы на запястьях баша. Звякнув, цепи упали на землю.
— Это что за роскошь? — не понял Дану.
— Ты свободен.
— С чего бы это? Мэт⁈
В дверном проёме показался Тиом: он вытащил упирающуюся хрипящую мать во дворик и замер, наблюдая, как снежинки падают на её перепачканное лицо, на грязные волосы, на трясущиеся руки, и тут же таят.
Прошло несколько минут. Баша молчали, периодически переглядываясь, глава внимательно наблюдал за женщиной. Постепенно она перестала трястись. Её глаза потемнели. Она помотала головой, громко чихнула и посмотрела сначала на сына, затем — на его друга, потом на главу. Взглянув снова на сына, она засыпала его вопросами:
— Что происходит? Почему всё тело так болит? Когда я так успела похудеть⁈ Откуда столько гноя⁈
— Ты болела, — ласково ответил Тиом, обнимая мать. — Сейчас всё хорошо.
Глава прокашлялся и обратился к женщине:
— Госпожа Тиом, вы воспитали смелого и верного сына! Такого смелого и верного, что я нанимаю его на службу.
— В места недалёкие? — съязвил Тиом.
— Мг-м. Лет на пять, — ответил глава.
— Понял. Вопросов не имею, — буркнул Тиом.
— Я пять года не смогу тебя видеть? — всплеснула руками женщина.
— Я вернусь, — он погладил её по грязным спутанным волосам и звонко чмокнул в макушку. — Время быстро пролетит. Ты и не заметишь.
— Я пригляжу за ней, — встрял в разговор Дану и тихонько спросил у главы: — Каковы шансы снова обратиться?
— Практически никаких, — уверенно ответил глава и пошёл к раздвинутым дверям.
— Практически? — переспросил баша.
— Практически.
— Как Лали? — не унимался Дану. — Где она?
— Заберёшь из Павильона, — туманно ответил Лит, сам не зная, жива ли девушка после ранения в живот или уже нет. — Тиом!
Баша ещё раз звонко чмокнул мать в макушку и пошёл за главой, не оглядываясь.