- Я думаю, что теперь с ней всё в порядке, Коллинз. В докторе Лоуренсе не будет необходимости. Ты можешь идти сейчас; спасибо за твоё присутствие.
- Да, сэр, всегда к вашим услугам, сэр, я очень надеюсь, что с хозяйкой всё будет в порядке, сэр...
- Да, да, мы очень ценим твои добрые пожелания, а теперь... - Лимптон отвёл портье в сторону и прошептал, - не забудь о том, другом деле в туалете. И молчи про это.
- Абсолютно, сэр, вы можете рассчитывать на меня, сэр, - заверил Коллинз и зашумел прочь с очевидной поспешностью.
Лимптон снова обратил внимание на свою обезумевшую жену.
- Дорогая, ты немного встревожена, это всё...
- Нет, нет, Реджинальд, - настаивала она. - И это ещё не самое страшное. Когда я пришла сюда искать тебя, я уверена, что слышала... голоса.
- Голоса?
- Да, дорогой, тончайшие голоса, и некоторые из них - честное слово - были на латинском языке.
Лимптон вздохнул.
- Милая, мы с тобой оба знаем, что это явный абсурд, слышать, как кто-то говорит на латыни в нашем доме...
Она дрожала рядом с ним, её глаза широко раскрылись и не мигая смотрели на мужа.
- Не совсем в нашем доме, Реджинальд, - и затем она указала - конечно же - на кукольный дом. - В этом доме.
Но с её откровениями пришло другое. Мэри, как известно, выпивала время от времени, а иногда и чрезмерно, изделия из винного погреба Лимптона, свидетельство чего он только что заметил по следам испарений при её дыхании.
Уж точно не кларет, - сразу отметил он. - Портвейн, конечно же, портвейн, и я надеюсь, что она не открыла одну из моих бесценных бутылок 1702 года времён барона Метуэна...
- Pater terrae, - ужасно прошептала она, - и Pater tenebrarum. Я отчётливо слышала. Честно говорю, Реджинальд! Я давно изучала латынь в школе. Что это обозначает? Одного звука этих слов было достаточно, чтобы я была вне себя.
Лимптон проигнорировал самое резкое наблюдение (он слышал подобные слова раньше, не так ли?), а вместо этого выдвинул более логичную теорию.
- Мэри, любовь моя. Может быть, в этом виновата одна-две капли вина? Я не могу представить, как какие-либо слова могли слышаться из простого...
- О, не только слова, - добавила она, - но и эти ужасные перезвоны. И если ты заглянешь в вестибюль этой... этой штуки, то увидишь одни из тех очень старомодных Дедушкиных часов...
Ах, какая досада!
Лимптон с некоторым усилием наклонился, чтобы заглянуть в кукольный дом, фасад которого всё ещё был поднят. Действительно, слева в вестибюле, среди миниатюрных копий декора XVII века, стояли часы с длинным корпусом.
Раньше он этого не замечал.
Это та самая проклятая вещь!
Но само собой разумеется, что это была миниатюрная версия настоящих часов. И...
- Мэри, дорогая, это всего лишь крошечная копия старинных часов. Они совсем не работают, и они не могут отсчитывать время или издавать звуки, - он попытался уменьшить её волнение, посмеиваясь. - Твоё воображение действительно разыгралось, потому что ты так громко кричала из-за этой галлюцинации.
- О, нет, Реджинальд. Не бой курантов и даже не шаги заставили меня кричать во всю громкость лёгких...
- Шаги?
- О, Господи, да, внутри этой штуки слышались мельчайшие шаги, действительно, как будто бегает что-то крохотное. Нет, это был человек, точно.
Челюсти Лимптона сжались.
- Какой... человек?
- Шаги в кукольном доме, казалось, раздавались из глубины, поэтому я обошла его сзади... Реджинальд, задняя часть этой штуки поднимается, как передняя?
- К сожалению, нет, но...
- Вот, клянусь могилой моей бедной старой матери, когда я посмотрела в заднее окно, клянусь, я увидела человечка - маленького крохотного человечка! И казалось, что он смотрит прямо на меня с отвратительной усмешкой!
В самом деле, Лимптон вскоре понял, что гораздо больше, чем одна-две капли портвейна вызвали у Мэри эти галлюцинации. Он помог ей спуститься вниз, убедив её, что слишком много выпивки и слишком много размышлений спровоцировали весь этот эпизод, и, приготовив ей чашку тёплого молока с успокаивающим средством, вскоре уложил её в постель.
- Вот-вот, дорогая. Утром ты будешь как огурчик, - заверил он.
Хотя он и недоумевал, как вообще появилось такое сравнение. Какая здесь может быть уместность огурчика, ради всего святого? Во всяком случае, он хотел побыстрее оставить её, как я полагаю, чтобы вернуться наверх и заняться своими исследованиями, вызвавшими это сильнейшее беспокойство. Она уснула через мгновение; ещё через мгновение он окинул её взглядом, зрительно оценивая твёрдые контуры её тела под простынями.