У этих новых автомобилей больше не было ручных рычагов, а вместо них был аккумулятор или что-то подобное и ключ, с помощью которого можно было подавать достаточный электрический заряд и запускать двигатель. Лимптон поспешно нашёл указанный ключ, затем посмотрел на жену.
- Желание? Ах-ах-ах! Не волнуйся, любимая, в этих южных регионах нарастёт такое желание, что тебе и не снилось, мы ещё всё успеем, - последовал его нелепый ответ. - Но пока нет времени. Я должен уйти!
Мэри приняла довольно непристойную позу: её бёдра были раздвинуты, подол платья задран, а вышеупомянутые обнажённые груди соблазнительно покачивались в её руках. Между её ногами свидетельство её «тайного сада» не могло быть более очевидным. Лимптон, готовый к путешествию, надел фуражку. Он наклонился и поцеловал жену в щёку.
- Держи огонь в чреслах своих горячим, моя дорогая, потому что скоро я вернусь, и мы с моим маленьким Лимптоном дадим больше страсти, чем ты сможешь выдержать, - и с этими словами он захромал прочь.
Мэри продолжала смотреть сквозь смущённое разочарование. Она убрала руки с груди и пробормотала:
- Его маленький Лимптон, чёрт бы его побрал. Этот жирный кусок дерьма, который у меня в качестве мужа, предпочёл бы трахнуть кукольный дом, чем собственную жену...
Автомобилем был "Lagonda" 1927 года выпуска, обсидианового цвета с хромированными колёсами из проволоки и тканевым верхом, который поднимался на случай плохой погоды. Будучи человеком не только праздным, но и состоятельным, Лимптон никогда не любил держать автомобиль более трёх лет из опасения, что соседи могут начать судачить об этом. Он считал совершенно необходимым держать их в курсе своего финансового положения по сравнению с их собственным, поскольку их статус был ниже. Надев фуражку и перчатки водителя, он завёл 2,5-литровый двигатель, уверенно выехал со своей территории и увидел в зеркале на ветровом стекле уменьшающееся поместье. Сладострастное «предложение» его жены - несмотря на физические характеристики, которые по праву можно было бы назвать провокационными - больше раздражало Лимптона, чем возбуждало. Проезжая мимо ворот Левенторпа, он увидел все экзотические специи Индии. Эту довольно вялую метафору он применил к молоденькой дочери Левенторпа, которая остановилась во время кормления птиц, чтобы - и это не что иное, чем правда - приподнять подол своей пасхально-белой юбки и взглянуть в глаза Лимптону...
Ну, неважно, зачем она это сделала. Лимптон ехал с довольной улыбкой и приятным покалыванием в чреслах.
Однажды, дорогая, мой «меч» будет по рукоять в твоих женских ножнах, и я заплачу за эту привилегию, сколько бы ты ни попросила.
Но если оставить в стороне такие размышления, он проехал мимо и вместо этого был охвачен столь же приятной мыслью о том, к чему он может направляться сейчас:
К четвёртому и последнему главному творению Ланкастера Паттена.
Неужели это правда? Может, вместо этого он будет хитроумно обманут другими? Подделка казалась маловероятной: Бритнелл был выдающимся продавцом, он знал своего покупателя и никогда не поставил бы под угрозу свою репутацию (которой он дорожил), отправив уведомление о таком поступлении без должной проверки. Но даже если бы такая уловка была на месте и фальшивый кукольный дом Паттена стоял, ожидая в конце этого путешествия, дотошный глаз Лимптона распознал бы это с первого взгляда, после чего он вернул бы мистеру Бритнеллу его каталог не совсем так приятно, как он его получил.
Его путь вёл его по извилистым улочкам округа, которые разделяли густые леса из сосны и дуба; это был пик сезона. Эта движущаяся панорама представляла собой естественную природную красоту, которую многие писатели с удовольствием описали бы... но мне жаль сообщить, что я не один из этих писателей; следовательно, все эти прекрасные пейзажи должны быть отданы воображению читателей. И из-за недостатка времени мы не будем следовать за нашим мистером Лимптоном на каждом метре его пути. Вместо этого должно быть достаточно сказать, что в течение трёх четвертей часа мурлыкающий автомобиль въехал на немощёный двор большого старого дома с мансардой - архитектурное бельмо на глазу, по мнению Лимптона, - который казался заражённым экстравагантностями готического стиля, пахнущий концом семнадцатого века, но также с более поздними нюансами викторианской и эдвардианской эпох. Он был причудливо разработан с точки зрения конструкции, отражая множество дополнений с течением времени; его нижний этаж был сделан из кованого полевого камня, а верхние - из дерева. Старый, да, как я уже сказал, ветхий: опоясывающий лишай отсутствует или в апоплексическом состоянии; какая-то жутко-коричневая набивка заменила многочисленные разбитые оконные стёкла; проржавевшие амбразуры; червивый фронтон над входной дверью; и нелепая башня на столь же нелепой восьмиугольной крыше. Возможно, в былые времена это было большое красивое поместье.