олной, а на смуглых щеках проступал все сильнее горячий румянец. -- Что потерял, джигит?-- спрашивала Майя, опуская глаза. -- Вчерашний день ищу. -- Он прошел. Наступило неловкое молчание. Майя повертывала в руках свой шестик с волосяным арканом на конце и смотрела в сторону. -- Джигит, у тебя нехорошее на уме,-- заговорила она, вскидывая глазами на Куку.-- Злой дух в тебе... Ты хочешь убить человека... -- А ты как знаешь?.. -- Майя все видит... у Майи двойные глаза. Майя много-много думает, и ей жаль джигита... Куку выронил свою трубочку и нагнулся, чтобы ее поднять, а Майя все смотрела на него ласково и упорно, как умеет смотреть одна любовь. -- Дженьгише не любит джигита, а Майя думает о нем...-- продолжала девушка.-- Ночь коротка для Майи, а иноходец не может унести ее от ея мыслей... Много хороших мыслей. Джигит, ты не трус?.. -- Не знаю... -- А я знаю, что у джигита храброе сердце... Бери лучшую лошадь из табуна и увези Майю. -- Ты шутишь, Майя?.. Этот вопрос точно ударил девушку по голове,-- она широко раскрыла глаза и посмотрела на джигита, который стоял перед ней с таким добродушно-удивленным видом. Еще никогда женщина не признавалась ему в любви, а тут эта девушка... что она такое говорит?.. В могучей груди Куку точно что колыхнулось: она о нем думает, она говорила это вот сейчас... -- Майя, ты смеешься надо мной?.. Вместо ответа, девушка сделала движение повернуть лошадь и ускакать, но Куку прыгнул к ней, как тигр, и схватил лошадь за гриву. Его охватило какое-то безумно-нежное чувство вот к этой самой Майе, которая так мило испугалась его прыжка. -- Куда ты,-- говорил он, протягивая свободно руку к наезднице.-- Нет, я тебя не пущу... Кто тебе сказал, что я хочу убить Альфонса?.. -- Я этого не говорила, и никто мне не говорил... -- Нет, ты сказала!. Ну, да это все равно: я их убью обоих и тогда... Постой, что я такое говорю... -- Джигит, джигит, ты нехорошо говоришь!..-- печально заговорила Майя, раскачивая головой.-- Ты был у Ивана Иваныча?.. -- Был... -- Знаю... Он скоро приедет к нам. Раньше он ездил еще чаще; отец его любит, а мой жених не любит... Когда Иван Иваныч приедет, ты подумай о себе и обо мне... Не забывай, что я сказала сегодня... -- Майя, постой... Девушка поставила иноходца на дыбы и ловко отехала в сторону. Этим она хотела показать, что нисколько не боится джигита. Куку стоял с протянутой рукой, точно он просил милостыни, а Майя звонко смеялась, показывая свои белые зубы. -- Майя, я тоже думаю о тебе... -- Джигит не умеет обманывать, а у Майи острые глаза... Повинуясь непреодолимому влечению, она опять подехала к Куку, взяла его руку и проговорила: -- Вот за что любит Майя джигита: одной рукой он задушит беззубаго Ахмета, а другой Ивана Иваныча... У джигита волчье сердце, когда он думает о своей дженьгише. Майя будет помогать дженьгише. У Майи горячее сердце. Взглянув в сторону кошей, откуда наблюдал Майю беззубый Ахмет, она быстро ускакала, а Куку остался в камышах. У него стучала в висках кровь, а сердце замирало... Неиспытанная никогда теплота охватила душу Куку, и он долго смотрел в степь, по которой неслась Майя на своем иноходце. Она делалась все меньше и меньше, пока совсем не исчезла в степной мгле. Когда клоун вернулся к кошам, он не пошел к своей тележке, как делал всегда, а пришел к огню у коша Аблая и все смотрел на ту руку, которую держала Майя. Солнце жгло немилосердно, но Куку не чувствовал зноя и только вздыхал. К нему подошел больной Пикилло, который обыкновенно лежал под тележкой, и лизнул руку, Куку обнял собаку и засмеялся, -- Папа, что же ты нейдешь?-- окликнула его Сафо, вертевшаяся около своей тележки, -- Иду... -- Маме опять хуже... Она не может встать и все лежит. -- Иду... -- Ах, ты какой, папочка!.. Девочка подбежала к отцу, схватила его за руку и, наклонившись вперед всем телом, потащила его. Куку поддавался ей и все улыбался. -- Ты чего смеешься, папа?..-- недовольным тоном спрашивала Сафо. -- Я иду, цыпленок, а смеюсь над собой... -- Мама больна... -- А... А где Альфонс? Сафо быстро взглянула на отца своими умными глазками и молча махнула рукой на кладбище: он там. Анджелика чувствовала себя скверно ст ранняго утра и встретила Куку недовольным спрашивающим взглядом, но он точно не заметил его и как-то равнодушно проговорил: -- Ты пила сегодня кумыс? -- Как всегда... В его голосе она почувствовала то убийственное равнодушие, какого раньше не замечала, точно это говорил, другой человек. Куку машинально поправил сбившияся занавески и подушку, а потом замолчал. Эта маленькая немая сцена отозвалась в сердце Анджелики острою болью, и она тревожно сдвинула свои темныя брови. -- Мне было так скучно лежать здесь одной...-- тихо проговорила она, закрывая глаза.-- Ты забыл обо мне... Куку молчал, не зная, что ему отвечать. Им овладело вдруг отчаяние. Да, он виноват... Анджелика молчала, точно придавленная какой-то тяжелой мыслью. К ней зародилось тревожное, ревнивое чувство к мужу. -- Когда ты поправишься, нужно ехать туда, на промыслы...-- заговорил Куку деловым голосом.-- Я обещал дать представление. -- Этот Иван Иваныч, должно-быть, очень добрый человек... дал тебе денег вперед. -- Да, ничего. Он хотел приехать сюда. -- Я скоро поправлюсь... Вечером Анджелика опять позвала Куку и крепко пожала ему руку. Ея темные глаза еще никогда не смотрели с такой нежностью на него, и это точно испугало Куку. Да, она его любит... -- Куку, зачем ты так часто сидишь у Аблая?-- спрашивала она с тревогой в голосе. -- Да так. -- А Майя тебе нравится?.. -- Право, я не знаю, как сказать. Все находят ее красивой. -- А ты?.. -- Я?.. Я стар, Анджелика, чтобы разсматривать девушек. Да и к чему тебе все это? -- Я так спросила... Куку долго не спал в эту ночь. Он развел большой огонь у своей тележки и дремал, сидя на траве. Над головой искрилось бездонное небо,-- степь вся потонула в ночной мгле,-- откуда-то издали доносился только топот лошадиных ног, да в камышах посвистывала степная безыменная птица. Вечером Майя долго и вызывающе смотрела, на него, но Куку отвернулся. Ему было не до себя... Вот тут же на траве спит Альфонс, рядом с ним растянулся Пикилло. Человек-змея больше не безпокоил Куку, как преследовавшая его по пятам тень. Анджелика опять не спала, и опять ей казалось, что белая лошадь делает свои круги, и эти круги делаются все уже и уже,-- можно разслышат и тяжелое дыханье, и храп, и фырканье. На нее нападал какой-то страх, и холодный пот уносил последния силы.