Катрин: Я тоже не против Берлина. Это было бы даже хорошо — сменить обстановку. Но я пока не знаю, как там может сложиться с работой. Да и в Берлине я к тому же никого не знаю.
Врач: Ну что, упали некоторые камни со стола?
Катрин: Да, конечно! Я не считала, сколько их было, но главный камень — это, конечно же, то, что Алексей готов снять себе квартиру.
Вечером мы опять занимались любовью на моей кровати, затем, обнявшись, лежали, засыпая. Пришла сестра и в очередной раз прогнала Катрин. Я включил свой компьютер и дописал свою историю до ужасно сложного, но счастливого конца.
Все последующие беседы с психиатром касались лишь моей безработицы. Он предложил мне поработать график-дизайнером в газете, выпускаемой в клинике, чьими авторами являются исключительно пациенты. Меня отправят к социальному работнику, ответственному за проект, тот скажет, что у него совсем нет времени на оформление, всё время уходит на подбор и редактирование материала, ему нужен помощник, я мог бы работать с ним и после того, как покину больницу. Я покажу ему своё графическое портфолио. Чувак ознакомится с ним и огорчится.
— А… ну, вы же профессионал. Вы слишком хороши для этой работы. У нас тут всё делается на элементарном уровне, без изысков. Вам будет неинтересно. Прошу прощения за беспокойство…
Эта сценка убедит моего врача в моей профессиональной гениальности. Все последующие разговоры с ним будут либо смешить меня, либо выводить из себя. Врач будет просить меня попробовать работать чуть хуже, чем я могу. Не давать тем самым повода у работодателя чувствовать себя слабее, нежели его подчинённый. Ну и т. д. и т. п. до бесконечности, всё в этом духе.
Рядом с 9-м отделением отчего-то часто паркуются местные такси. У всех у них в номере присутствуют одни и те же цифры, лишь буквы разнятся. И цифры те: 2222.
Нет никакого самолёта, кружащего над кукушкиным гнездом. Есть аэропорт неподалёку, так там этих самолётов аж 15 штук, 15 близнецов-братьев… Они осуществляют товарные перевозки. Всё это время над клиникой летала целая эскадрилья — туда-сюда. Оттого-то и казалось, что самолёт постоянно находится в пределах Вуншдорфа. Лишь раз я видел два самолёта одновременно. Вся моя история с ними оказалась обманом зрения и слуха.
Эпилог
Начну бодренько. Я сижу на заднем сиденье шестисотого мерседеса. Навороченный ваген, словно та койка из реаниматорской, вместо резины — кожа. Место действия — набережная Канн. Водитель Сако показывает Акраму, сидящему рядом с ним, на яхты в бухте и рассказывает по-арабски об их хозяевах. Сако — камердинер бежавшего из Сирии бывшего вице-президента. Абдель Халим Хаддам уже второй год живёт в Европе, преимущественно в Париже, где у него дом на Елисейских полях. Лето 2008-го он проводит со своей семьёй на съемной вилле в Каннах. Ему уже за семьдесят. Он очень богат, говорят что миллиардер, но его более интересует власть, которую он утерял. Мы с Акрамом прилетели к нему из Брюсселя, чтобы снять обращение абу Джамаля к сирийскому народу. Телевизионный канал, на котором я третий день как начал работать, Акрам — вторую неделю, принадлежит этому беглому политику. Его сын — Джихад, толстый добряк с постоянной сигарой в руке и обязательным вечерним бокалом виски под рукой, наш администратор. Отец Джихада хочет вернуть себе власть, свергнув Башара Асада, нынешнего президента. Для этого было решено создать не только партию в изгнании, но и рупор её пропаганды. Канал назвали «Новая Сирия», затем переименовали в «Занубию» — именем какой-то царицы.
Прилетели мы в Ниццу. Оттуда нас забрал Сако и огромный бодигард. Они повезли нас и нашу съёмочную технику на виллу к шефу. Мы крутили по извилистой дороге, ведущей высоко на гору на пугающей скорости. Т. к. у меня нет водительских прав, и я понятия не имею, что такое быть за рулём, то часто испытываю изумления от мастерства водителей. Сако тем временем по рации договаривался с охраной (говорил по-французски) — сперва о том, что объект, т. е. мы все, находится в пути, потом, что мы уже на подходе, вот мы уже подъезжаем. Нас встречают ещё двое охранников с рациями.
Со съёмкой мы управились за час и вышли на улицу в ожидании дальнейших указаний. Акрам был заметно возбуждён. Хаддам для него это не пустой звук, как для меня — малюсенький старикашка, а влиятельный политик в годы его детства и юношества в Сирии. Ответственность за эту съёмку была огромной. Этой видеозаписи суждено было быть уже третьей по счёту из тех, что продуцировал наш канал. Прочие забраковали из-за лажи в записи звука в первом случае и пересвеченности изображения во втором. Тех спецов уже уволили.