– Женщину? – расцвёл Капустин. – Они там что, совсем сбрендили? Да я ей всё на блюдечке выложу, – но заметив, что Самойлов не воспринял шутку, спохватился. – Это же секретный объект.
– Тебе-то какая разница, – пробурчал Самойлов. – Мы делаем рукотворное солнце. И точка. Ничего секретного здесь нет.
– Ладно, – вздохнул Капустин. – Надеюсь, она красивая.
– Где ты видел красавиц-ученых? – усмехнулся Самойлов. – Вобла сушёная – это будет точно.
Они весело поржали и разошлись. Надо было работать.
Через некоторое время Капустин вернулся и стал что-то искать под столами.
– Ты что потерял? – поинтересовался Самойлов.
– Да вот, – удручённо вздохнул Капустин, – куда-то блокнотик мой подевался. Никак не найду. Может, здесь обронил.
Самойлов помог ему в поисках, но блокнот найти не удалось.
– Как сквозь землю провалился, зараза, – посетовал Капустин и пошёл искать дальше.
– Испарился что ли? – продолжал на ходу недоумевать он.
Самойлов не придал никакого значения словам коллеги и только ночью его осенило. А что если действительно, микрокапсула во второй сфере просто испаряется при взрыве? Какие-нибудь флуктуации в вакууме приводят к этому. Тогда всё становится на свои места. Взрываться просто нечему.
Он уже хотел вскочить с кровати, но вовремя вспомнил, что к нему скоро прибудет гостья. Придётся подождать. Да и надо подумать, как найти выход из этого положение. Впрочем, ответ пришёл почти сразу. Поможет обыкновенный кусочек фольги. Теперь оставалось напрячь Митрошина, чтобы вернуть вторую сферу обратно. Требовался пилотируемый корабль для буксировки. После взрыва, вторая сфера с сумасшедшей скоростью устремлялась в бескрайние дали космоса и поймать её будет непросто. На данный момент этим вопросом никто не занимался, поскольку силы гравитации в конечном итоге вернули бы этот искусственный спутник Солнца обратно. Но сейчас, так долго ждать было уже нельзя.
На обзорном экране появился челнок и стыковочные узлы пришли в движение.
«Ну вот, – подумал Самойлов. – Спокойная жизнь кончилась. Эта милая дама всю кровь у нас выпьет. Да ещё улыбаться заставит».
Он как в воду глядел.
Как только распахнулись двери шлюзовой камеры, Самойлов вначале остолбенел, поразившись необычайно эффектной блондинке в голубом комбинезоне и только потом галантно подал даме руку.
– Милости просим, мадам, в наше скромное жилище, – учтиво улыбаясь сказал он, стараясь неназойливо разглядеть гостью.
Они перешли из шлюзового в соседнее помещение и Самойлов гостеприимно взмахнул рукой.
– Будьте как у себя дома. Центральный операторский зал, – пояснил он, с гордостью окидывая взглядом свои чертоги: довольно просторное помещение уставленное по бокам рядами аппаратуры и центральным пультом посреди зала. – Это основное место моей работы. Я здесь днюю и ночую, можно сказать.
Сообразив, что неплохо было бы предложить гостье отдохнуть с дороги, он повернулся к ней.
– Заранее прошу извинить за обращение. Может быть миссис или фрау? Я в заграницах не бывал, так что не судите строго.
– Зовите меня просто Эльза, – улыбнулась гостья. – У вас подобные обращения не приняты и незачем коверкать свой язык.
Самойлов слегка наклонил голову, с сомнением принимая совет и льстиво заметил:
– Вы хорошо говорите по-русски, Эльза. Учились где-нибудь или бывали уже в наших краях?
– Ускоренный метод Шольца, – пояснила Эльза, пройдя в центр зала и оглядывая помещение. – Два часа и знаешь язык как родной. Правда, – улыбнулась она, – на произношение уходит ещё две недели.
– А я так и не научился, – разочарованно вздохнул Самойлов. – Читать, конечно, могу, но на конференции приходиться электронный переводчик включать. Никак не могу отделить одно слово от другого. Беда прямо какая-то.
– Бывает, – кивнула Эльза, думая явно о чём-то другом. – Ну что ж, – вздохнула она. – Показывайте свои достижения.
– Может, сначала чаю? – предложил Самойлов. – Не хотите отдохнуть с дороги?
– Завтра мне нужно быть уже на другом объекте, – отвергла она предложение об отдыхе. – Но от чаю не откажусь.
Эльзя обернулась в поисках подходящего для этого места, но так и не увидев ничего подходящего, приземлилась на небольшой столик рядом. Под ней что-то хрустнуло и она испуганно ойкнула.
– Кажется, – озабоченно проронила она, – я что-то сломала.
Поспешно достав из-под себя сломанную ручку, она виновато протянула её Самойлову. – Вот.
Вот так и рушатся дружественные отношения между странами. Незатейливо и нежданно.
Это была любимая бакерлитовая ручка Самойлова, доставшаяся ему в наследство ещё от прапрадеда. Самое замечательное в ней было то, что ею можно было писать прямо на стенах, стирая ненужное рукавом комбинезона. И вот – всё. Он остался без самого мощного инструмента в своей работе. Невосполнимая утрата.