Тут Славик понял, что его рассуждение зашло в тупик. Если пришельцы ему приснились, - то каким же образом он получил удар? В том, что удар настоящий, сомневаться не приходится. Вон и синяк здоровенный, и ссадина правее пупка.
А если не приснилось - где хоть какой-то их след?
Вот беда - никому об этой головоломке не расскажешь: поднимут на смех. Но как самому справиться с задачей?
Взрослый (папа, например) решил бы ее быстро и... скучно. Он бы сказал: коза тебя достала, а маленькие человечки привиделись, пока ты был в состоянии "грогги". Папа в молодости занимался боксом и до сих пор пользовался словечками боксеров. "Грогги" - это когда получаешь сильный удар и не очень хорошо после соображаешь. Как в тумане плаваешь, объяснял папа. И видишь иногда не одного противника, а двух или даже трех. Надо взять себя в руки и отыскать среди троих твоих противников настоящего.
Бабушка растолковала бы пришельцев еще проще. Экая дурь, прости, господи, тебе в голову лезет, сказала бы она. Может, ты на солнце перегрелся?
Нет, как взрослые Славик рассуждать не будет. Только начни - и разуверишься в собственном существовании.
Сидел Славик на земле, окруженный тихо шелестевшей кукурузой, сидел, обхватив руками колени, думал.
Настроение у него было в точности такое, как, скажем, у человека, уронившего в море, на стометровую глубину, фотоаппарат. Или как у человека, которому обещали привезти сегодня из магазина велосипед, а потом сказали, что велосипедов этой марки в продаже нет и неизвестно, когда будут. Так что...
Сгинули пришельцы, пропали маленькие, веселые и смешные человечки, как будто их и не было!
Славик вдруг понял, что без человека, которому он может все рассказать, ему не обойтись. И в тот же момент вспомнил о Кубике. А может, было иначе: он случайно вспомнил о художнике и подумал, что без него ему не обойтись.
И тотчас перед его глазами встал эпизод, который и объяснит нам, почему Славик подумал о Кубике, и понял, что именно он ему нужен для того, чтобы разобраться в возникшей головоломке.
Что такое перцеед?
Кубик и Нинка дружили давно. В комнате художника ей было интересно. Она спрашивала о картинах, рисовала всяких бяк на твердых листах бумаги, угощалась консервами, конфетами и халвой.
И задавала удивительнын вопросы. Например:
-А для чего мужиками борода? Для старости?
Кубик отвечал:
-Для красоты.
Нинка уверенно возражала:
-Для красоты только помада. - И тут же снова спрашивала: - Алкаши зачем пьют? Чтобы попеть или чтобы подраться?
Не дождавшись ответа, - Кубик не всегда отвечал сразу, - задавала следующий вопрос:
-А художники - это правда те, которым другой работы не доверяют?
И рассуждала, глядя на Кубиков холст:
-Мазал, мазал, все, наверно, замазал - прямо как малое дитё. Кто теперь поймет, что ты тут хотел нарисовать? - Добавляла неодобрительно: - Небо у тебя зеленое, такого сроду не видела, земля синяя - все наоборот!
Несмотря на трудности с ответами, Кубик то ли с удовольствием, то ли терпеливо общался с Нинкой, а в свободную минуту играл с ней в "валяндбол", в жмурки, в "папу-маму". Игра в "папу-маму" заключалась в том, что Нинка требовала от художника, чтобы он тщательно вытирал ноги перед порогом, выставляла, чуть что, за дверь, а потом разрешала войти; он, по ее приказу, подолгу, до скрипа мыл руки, садился за стол, а она его "кормила" обедом, швыряя на стол тарелки и самозабвенно костеря, называя охломоном, лешим, непутем, что почему-то приводило Кубика в восторг.
Наблюдая эти дурацкие игры, Славик злился на Нинку, которая отнимала у него художника (а он, Славик, по возрасту имел больше на него прав), и удивлялся Кубику, тратившему время на девчонку.
Но однажды Нинка на что-то в Кубике наскочила. Сказанула во время игры в "папу-маму" какое-то словечко (Славик был у себя во дворе и слова того не слышал), оно художнику, видно, совсем не понравилось, и он сопливку неожиданно осадил. Сделал ей взрослое замечание, нарушив все правила игры. Нинка от этой внезапной перемены в человеке, которого она считала своим, потерялась. Она от Кубика этого не ожидала. Ее как холодной водой окатили. Нинка от Кубика отскочила на безопасное расстояние и крикнула бородатому художнику, бывшму своему "мужу", то, что открылось ей в одно мгновение:
-Дядя-мальчик!
Кубик тут оторопел. Целую минуту он стоял молча. Моргал, чесал бороду. Потом усмехнулся.
-Ты, Нин, прямо гений. Или тот самый младенец, устами которого глаголет истина. Что, впрочем, одно и то же.
Нинка, конечно, ничего не поняла. (Славик тоже понял немного). Но она стояла и слушала. Боялась, наверно, что ее будут ругать. А Кубик продолжал еще непонятнее:
-Я-то думал, что я перцеед, а ты попала в самую точку! Надо же! Вот он, момент истины, вот он!.. - Это художник говорил о себе, но Нинка ждала, что и ей что-то скажут еще. Кубик сказал: - Ну, хорошо, а играть-то мы с тобой дальше будем?
Нинка затрясла головой. Обманулсь она в Кубике, обманулась! Притворщиком он оказался, вот кем! Был вроде мальчиком, с ней наравне, - а оказался вдруг дядей! Так вот для чего у него борода!
-Это хуже, - огорчился художник. - И на этюды, значит, со мной не пойдешь?
Нинка снова тряхнула голвой, но засомневалсь и сунула палец в рот. С художниковм на луг ее отпускали, и она целыми днями загорала и валялась в траве. Иногда Кубик наносил на холст несколько мазков, и Нинка угадывала в светлом пятне среди травы себя и требовала, чтобы он нарисовал рот и глаза.
Кубик Нинкино сомнение заметил и вопрос об этюдах повторил:
-Так, может. все-таки пойдешь? - Ему не хотелось ссориться с Нинкой навсегда.
-Ладно, - еще чуть пораздумав, согласилась девчонка, - пойду. А ты меня чистить больше не будешь?
-Ни за что! - воскликнул художник. - Пусть у меня отсохнет язык, если я хоть раз вздумаю тебя пошерстить!
Игры, несмотря на примирение, сегодня не получилось. Нинка ушла к себе, а Славик решился задать Кубику вопрос:
-Дядя Витя, а что такое перцеед?
Художник ответил вот как:
-Ну, вы даете, подрастающее поколение! Эта девица сдернула с меня бороду, а теперь еще и ты хочешь с меня шкуру спустить? После отвечу, сейчас у меня все слова вышли.
Он взялся было за ручку двери, чтобы скрыться у себя, но остановился; Славик стоял, словно дожидаясь ответа.
-Перцеед, сударь, - объявил он, как с трибуны, - это тот, кто из всего, что видит или делает, признает только самое необыкновенное. Самое острое. Иначе, считает он, и жить не стоит в этом прекрасном и яростном мире! Так его назвал не я, а писатель Платонов, который написал "Фро".
-Что такое "Фро"? - спросил Славик.
-Фро - необыкновенное, удивительное начало самого простого имени на свете - Фрося. Сечешь?
-Не очень.
-Ну, ничего, - милостиво ответил Кубик, - после поймешь. - И скрылся в доме.
Из этого разговора Славик понял лишь то, что в самых сложных ситуациях (если те, даст бог, случатся), он может обратиться к Кубику.
Но на этот раз Кубика на помощь звать не пришлось.
Славик! Славик! Славик!
Чем больше Славик думал о Кубике, тем больше понимал, что доверить тайну о вчерашних пришельцах можно только ему. Он спросит у художника, куда они могли подеваться. И встал уже с земли, чтобы отправиться к Кубику (дома ли он?), как кто-то его позвал:
-Славик!
Голос прозвучал так близко, что мальчик вздрогнул. Он покрутил головой, но никого рядом не увидел.
И еше голос, с другой стороны:
-Славик!
Он обернулся на голос, но и там, откуда раздался второй оклик, кроме высокой кукурузы, никого не было.